– Дайте ей время, – отозвался Брикс.

Странге продолжал давить на Кодмани:

– Этот ящик вы арендовали месяц назад. – Он поднял над столом пакет. – Точно такие же поддельные жетоны были найдены рядом с убитыми.

Человеку в синей тюремной робе впервые стало не по себе.

– Я никогда не видел этих штук.

– Тогда как они здесь оказались? – спросил Странге.

– Не знаю…

– Для чего вам понадобился абонентский ящик? – спросила Лунд. – Свои листовки вы держали дома, переписывались по электронной почте…

Кодмани молчал.

Странге разложил на столе несколько фотографий.

– Посмотрите на то, что вы совершили. Только не пытайтесь отрицать. Я хочу знать, кому вы приказали убить этих людей.

– Я никому ничего не приказывал!

– Смотрите сюда! Не отворачивайтесь!

Это были фотографии жертв: тело Анны Драгсхольм, привязанное к столбу в парке Минделунден; Мюг Поульсен, висящий вниз головой в клубе ветеранов.

Кодмани нервно моргал, глотая слюну.

– Это Единоверец попросил меня арендовать ящик, – сказал он. – Сам я никогда им не пользовался. Только он…

– Вранье! – рявкнул Странге. – Вы занимались вербовкой, подбирали людей. Я хочу знать, кого именно.

Лунд придвинулась к столу. Казалось, что она очень недовольна, и не Кодмани был тому причиной.

– Зачем вам понадобился абонентский почтовый ящик? – повторила свой вопрос Лунд.

Но Странге уже было не остановить.

– Вы приезжаете сюда, живете на всем готовом и нас же обвиняете в несправедливости. А потом еще нанимаете головорезов, чтобы они сделали за вас грязную работу…

– На каком языке писал вам Единоверец? – спросила Лунд.

– Говорите, черт побери! – крикнул Странге.

Кодмани ссутулился на стуле, напуганный и сбитый с толку.

– Интересная у вас методика ведения допроса, Леннарт, – проговорил Эрик Кёниг. – Это дело государственной важности, мы на виду у всей страны. Если оно будет провалено, кому-то придется отвечать, но не мне.

Лунд впилась в Кодмани взглядом:

– Он писал по-датски? По-английски? По-арабски?

Странге продолжал свои обвинительные речи.

– Да заткнитесь вы хоть на минуту! – прикрикнула на него Лунд. – Что писал вам Единоверец, Кодмани? Что-нибудь про Рабена?

Когда прозвучало это имя, Брикс глянул на Кёнига и заметил, что тот нахмурился.

– Он упоминал человека по имени Йенс Петер Рабен? Из контингента «Эгир»? – спрашивала Лунд. – Это важно. Если вы хотите, чтобы мы вам поверили…

Кодмани только плотнее обхватил себя руками.

– Я больше не буду отвечать на ваши вопросы.

– Вы еще ни на один не ответили, – сказала Лунд. – Кто такой Единоверец? Что вам известно…

Кёниг положил руку Бриксу на плечо:

– По-моему, будет разумнее, если в дальнейшем допросы мы будем проводить своими силами…

Брикс вышел, открыл дверь в комнату для допросов, дождался, когда Лунд заметит его и замолчит. Коротким кивком дал ей понять, что допрос закончен.

Вместе с Кёнигом они отошли в тихое место – округлый вестибюль в лабиринте коридоров из черного мрамора, которые пронизывали здание Управления полиции.

– Кодмани и трех человек, которых вы нашли, мы будем пока держать у себя.

– Я имел в виду только допросы. Мы не можем…

– Это расследование убийства. Уверен, у вас есть чем заняться.

Кёниг надел плащ, взглянул на него.

– Помните о том, что я сказал. Дела, подобные этому, как создают карьеры, так и разрушают их. Будьте осторожны, выбирая себе помощников.

– Лунд здесь временно. Раньше она работала у нас…

– Спасибо, – прервал его объяснения Кёниг. – Я знаю, кто такая Лунд. Личность известная. – Он тщательно одернул рукава плаща и убедился, что манжеты белоснежной рубашки выглядывают из-под них ровно настолько, насколько следует. – Я не буду вмешиваться в расследование. Пока. Но ее выгнали из полиции не просто так. – Он похлопал Брикса по плечу. – Вы крупно рискуете. Надеюсь, она того стоит.