– Кто приезжал?

– Из линейного отдела. Пятьдесят первого. Но когда они приехали, устройство уже было обезврежено.

– Кем?

– Электриком.

– Не понял?

– Вот протокол допроса, ознакомься.

– Ознакомлюсь, конечно. А что это за электрик такой? В двух словах?

– Бывший сапер. Воевал в Афгане.

– Его допрашивали?

– А как же! Сколько нервов стоило – это отдельная песня. Он, видишь ли, контуженый. И заикается так, что ответ на первый вопрос: фамилия, имя, отчество – занял минут пять. Пришлось проводить допрос в письменной форме. Он показал, что, поскольку взрывпакет был снабжен таймером – а соседи подтвердили, что оттуда тикало, – он не стал ждать саперов. Во-первых, потому, что опасался за жизнь людей. Действительно, как оказалось, взрыв был запланирован на девять часов. Во-вторых, он, видите ли, сам сапер. И еще посаперистее, так сказать, других… У него инвалидность по «мозгам». Что с него взять?

– Но разминировал удачно?

– Удачно, удачнее некуда. Все в его «пальчиках». Так все замусолил своими ручищами, что ни хрена там больше не найдешь. Впрочем, тот, кто эту бомбу к стенке присобачил, наверняка в перчатках работал.

– А кто допрашивал этого… Литвинова?

– На которого покушались? Я допрашивал.

– Какое он произвел на тебя впечатление?

– Как тебе сказать… Двоякое. С одной стороны, он был напуган случившимся, что понятно. С другой – тут же указал на возможного преступника. Причем довольно определенно. Даже педалировал.

– И кого же он считает возможным преступником?

– Есть такой доктор – Анатолий Нестеров. Не слышал?

– Бог миловал. Я пока без докторов обхожусь.

– Ну этот тебе вряд ли и понадобится. Ты у нас и так Джеймс Бонд.

– Не понял?

– Нестеров руководит частной клиникой «Возрождение». В этой клинике делают операции по омоложению. Очень модное, но совершенно закрытое заведение. Клиенты – звезды шоу-бизнеса, телемены и телевумены и даже политики. Ты давно нашего бывшего президента по телику не видел?

– Недавно видел.

– И как он тебе?

– Статус пенсионера явно пошел ему на пользу.

– Это статус «Возрождения» пошел ему на пользу.

– То есть?

– Ну да. Прошел там курс лечения. Результат – на лице.

– И зачем такому успешному доктору заниматься уголовщиной? В самом крайнем ее варианте?

– А затем. Со слов Литвинова, Лицензионная палата и Институт по контролю биопрепаратов отозвали лицензию, разрешающую клинике Нестерова заниматься своей деятельностью. А очередь на курс лечения – на полгода вперед. И люди уже проплатили этот курс. Улавливаешь?

– Понятно. Убытки.

– Миллионные. В долларах.

– Так. Ну то, что Лицензионная палата, которой руководил Климович, выдает лицензии, – это понятно. А при чем здесь Институт по контролю биопрепаратов, где Литвинов замдиректора?

– Курс омоложения, разработанный Нестеровым, основан на использовании некоего нового биопрепарата. И институт, где служит Литвинов, выдает разрешительные документы на использование любого биопрепарата.

– И что? Отрабатывали вы этого Нестерова?

– Накануне покушения на Литвинова Нестеров был госпитализирован. Обострение ишемической болезни сердца. Выписался из больницы позавчера, то есть в день гибели Климовича. Персонал подтверждает, что больной Нестеров стен данного богоугодного заведения не покидал в течение всего курса лечения. В том числе и восемнадцатого, и в ночь на девятнадцатое августа. Хотя вообще больных на выходные иногда отпускают домой. Но Нестеров живет один, его не отпускали. И в день смерти Климовича он вообще был на глазах у медперсонала. Его осматривал врач перед выпиской, ему готовили документы выписные. Он до тринадцати часов дня весь как на ладони. Абсолютное алиби.