Утренняя прогулка завершалась, женщина уже повернула к подъезду, когда дверь распахнулась и в проеме возник Вадим Яковлевич Климович.

В этот момент раздался грохот, двери подъезда сорвало с петель и подняло в воздух, из подъезда рвануло пламя и густой черный дым. Послышался звон разбитых стекол, чей-то истошный вопль.

Лишь спустя некоторое время Маргарита Серегеевна поняла, что кричит она сама: на асфальте лежал Климович. В глаза бросилась оторванная нога, лежащая отдельно от развороченного тела. Кровь струилась быстрыми, щедрыми ручьями.

Из окон высовывались соседи, кто-то возник в разбитом взрывом дверном проеме, кто-то уже подбежал к ней, ее что-то спрашивали, слышался испуганный собачий визг. Маргарита Сергеевна сползла на чьи-то руки.

Меркулов вызвал Турецкого телефонным звонком.

– Через пять минут буду, – отозвался Александр Борисович.

Благо разделяли его с Костей несколько десятков метров коридора в здании на Большой Дмитровке. Эту привилегию – соседство с начальством – Александр заслужил еще в ту пору, когда не являлся «генералом от юстиции», как любил поддразнивать его Грязнов, а был равным среди равных. Ну, может быть, чуть-чуть «равнее». Изолированность старшего советника юстиции от коллег, «прописанных» в здании Следственного управления в Благовещенском переулке, имела неоспоримые преимущества: возможность сосредоточиться в тиши собственного кабинета и присутствие в непосредственной близости самого Константина Дмитриевича, что значительно упрощало решение срочных оперативно-следственных задач.

Александр вошел в приемную заместителя генерального прокурора. За столом восседала неизменная Клавдия Сергеевна.

– Привет, Клавдия!

Турецкий устремился к двери начальства.

– Привет – и все? – осведомилась пышнотелая Цирцея.

Турецкий на ходу обернулся, подмигнул подруге суровых буден. Но подмигнул формально, без чувства, что было отмечено чуткой Клавдией. Она окинула Турецкого обиженным взором и отвернулась.

– Проходи, Александр, присаживайся.

Турецкий пожал протянутую руку, сел напротив начальника, а в миру – друга и соратника Кости Меркулова.

– Саня, ты у нас, кажется, давно заказных убийств не расследовал?

– Ну как сказать… Давно – понятие относительное. А что случилось-то?

– Да тут такая штука… Двенадцатого сентября убит председатель Лицензионной палаты в сфере медицинской и фармакологической деятельности. Некто Вадим Климович. Взорван в подъезде своего дома.

– Да, я в «Новостях» слышал. Это в минувший четверг? И что? Кто расследует?

– Боюсь, что ты. Дело в том, что три недели тому назад аналогичный взрыв едва не прогремел у дверей квартиры другого чиновника от медицины – заместителя директора Института по контролю биопрепаратов, господина Литвинова. Тогда чудом удалось избежать беды. Взрывное устройство было обнаружено самим Литвиновым. Никто не пострадал. Но господин Литвинов направил письмо в адрес Генпрокуратуры, в котором указывает на предполагаемого преступника. И предупреждает о возможности повторных попыток убрать его самого или людей, связанных с ним деловыми отношениями.

– А он был связан с этим…

– Климовичем.

– С Климовичем деловыми отношениями?

– Да, они по роду своей профессиональной деятельности пересекались.

– И что? Что он Гекубе? Что ему Гекуба? И что нам за печаль?

– Отец Литвинова какой-то знакомец генерального.

– И что? Мы теперь будем заниматься всеми родственниками и знакомыми кролика?

– Что-о? – Меркулов даже приподнялся из-за стола.

– Это из «Винни Пуха», ты давно не перечитывал детской литературы, – успокоил его Турецкий.

– Ты не забывайся! Мы на службе государственной!