– Да, – вздохнул инспектор, снова наблюдая за удаляющимся креслом, на сей раз со смесью утомления и радостного изумления в глазах, – вот оно как.

– И она была снаружи в кресле… – начал сержант.

– Которое мчалось со скоростью двадцать миль в час. – Инспектор усмехнулся.

– В час ночи.

– Да. Остается лишь разобраться, сам ли дьявол или кто-либо из его подручных толкал кресло, и мы можем забыть об этой истории, – подытожил инспектор.

Но когда он заговорил вновь, тон его изменился, став более серьезным:

– Я совсем не понимаю ее отношения. А хуже всего, я не чувствую себя вправе запугивать и давить на старую женщину, которой девяносто лет. Какой смысл, хотел бы я знать, в том, чтобы озвучивать нам столь откровенную ложь? Ладно. Не будем думать об этом сейчас. Последуем за ней к дому и попробуем снова поговорить с мисс Браун-Дженкинс. Это она заметила брата, когда он склонялся над пустой кроватью в комнате мисс Йеомонд.

– Вы же не подозреваете юного Дженкинса, сэр?

– Как я говорил ранее, не понимаю, какой части его истории я могу доверять. Пообщавшись опять с его сестрой, я разберусь, что к чему.

Селия Браун-Дженкинс немного добавила к собранной инспектором информации. Они болтали с Присциллой почти до часа ночи, а вскоре Присцилла появилась в спальне с просьбой остаться на ночь, поскольку в ее собственной комнате ей страшно. Селия повторила историю о том, как обнаружила брата в комнате Присциллы в половине второго ночи, и о том, как после этого он скатился по лестнице.

Инспектор постучал карандашом по зубам и попросил о встрече с мисс Кэддик. Та, трепеща от возбуждения, не смогла сообщить ничего, помимо факта, что она сидела, как обычно, в маленькой столовой, занимаясь вязанием, и ушла спать в десять тридцать, опять же, как всегда. Она не слышала ничего до тех пор, пока не проснулась от шума, вызванного падением Клайва Браун-Дженкинса.

– Итак, – сказал инспектор сержанту, когда мисс Кэддик, ощупывая запястья, чтобы убедиться, что на ней пока нет наручников, отправилась на поиски Ричарда Кауза, – сильно мы не продвинулись. Если старая леди будет держаться выдумки насчет того, что это она сидела в кресле ночью, то моя лучшая версия по поводу данного эпизода лопнет.

– Какова же эта версия, сэр? – уважительно поинтересовался сержант.

– Ну, на месте убийцы я бы определенно заполучил это самое кресло в качестве удобного средства транспортировки тела к озеру. Однако, если миссис Паддикет сказала нам правду, то подобную мысль придется выбросить из головы немедленно.

– Но она же не сказала нам правды! – возразил сержант.

– Да, мы верим, что не сказала. Но остается небольшой шанс, что так все и было. Эти старые дамы порой носятся с весьма странными идеями в их седых головах.

– Да. Но если это неправда, – продолжал настаивать сержант, – это означает, что она знает, кто убийца, и пытается прикрыть его, как мы уже говорили ранее.

– Сержант, – произнес Ричард Кауз от двери, – я так не считаю. Тетушке не известно, кто убийца, но она не хочет, чтобы вы, сотрудники полиции, это узнали. Тетушка думает, что, пока убийцу не обнаружили, она будет наслаждаться компанией репортеров, полиции и многочисленных зевак. Она нежится под светом софитов, который обеспечил ей этот случай, и мечтает оставаться там подольше. Так что не спешите, не подгоняйте свои мозговые извилины, я вас умоляю! Не лишайте старую даму удовольствия!

Он вошел в комнату, держа в одной руке большой нарцисс, а в другой – пучок ревеня. Попеременно и весьма деликатно он нюхал первый, а затем откусывал кусок от второго.