Убийства, совершенные с немыслимой жестокостью, как будто обнажили самые тёмные, самые дикие стороны человеческой натуры. Тень этого зла нависла над Гробеном, отравляя воздух страхом и недоверием.

Всё – антураж затерянной фермы, окружённой лесом, отрезанной от мира, хронология жутких событий, разворачивавшихся в течение нескольких дней, способ убийства – удары мотыгой, от которых не было спасения, даже судьба тел погибших, оставленных на месте преступления и долго не выдаваемых родственникам – буквально пропитано какой-то гнетущей безысходностью. Словно сама смерть решила сыграть жестокую игру, выставив на всеобщее обозрение свои самые мрачные декорации.

Если бы Эдгар Аллан По, мастер мистики и ужаса, жил в двадцатом веке, он бы с удовольствием использовал этот сюжет для рассказа в стиле «Падения дома Ашеров». Ферма Хинтеркайфек стала бы его “домом Ашеров” – мрачным, заброшенным, проклятым местом, где под покровом ночи творились ужасные вещи. Жители фермы – его персонажами, обречёнными на гибель, а расследование – путешествием в глубины человеческого безумия. В каждом слове, в каждой детали, чувствовалась бы атмосфера нарастающего кошмара, предчувствие неизбежной трагедии, и ощущение, что зло таится в самых тёмных уголках человеческой души. Но даже По, возможно, не смог бы до конца постигнуть тайну Хинтеркайфека, тайну, которая до сих пор не даёт покоя исследователям и будоражит воображение.

Кроме зверства самого убийства, жителей Гробена и следствие повергло в ужас другое, ещё более тревожное обстоятельство: убийца, словно призрак, месяцами жил на ферме Хинтеркайфек незамеченным. Не просто пробрался в дом, совершил злодеяние и скрылся, а жил там, дышал тем же воздухом, ел ту же еду, что и его будущие жертвы.

Эта мысль преследовала жителей окрестных деревень, как ночной кошмар. Получалось, чудовище могло скрываться в любом обличии, быть среди них, притворяясь обычным человеком.

Он, словно тень, скользил по комнатам фермы, наблюдая за каждым движением своих жертв. Изучал их привычки, их распорядок дня, их страхи. Он знал, когда они ложатся спать, когда встают, когда уходят в поле. Он был невидимкой, слышавшим каждый их вздох, каждый шёпот, каждое слово. Он жил их жизнью, но его сердце было наполнено ненавистью и злобой.

Выжидал, словно хищник, затаившийся в засаде. Он ждал подходящего момента, чтобы нанести свой смертельный удар. Он вынашивал свой план, готовясь к самой страшной ночи в истории Хинтеркайфека. Эта мысль о том, что убийца долгое время находился рядом, в непосредственной близости от жертв, усиливала чувство ужаса и беспомощности. Получалось, никто не был в безопасности. Зло могло подстерегать за каждым углом, скрываться за маской доброжелательности, ожидая своего часа, чтобы нанести удар. Этот факт не просто пугал, он парализовал, вселяя в души жителей Гробена леденящий страх, который не отпускал их долгие годы.

Но обо всём по порядку, ибо хаос и смятение не помогут приблизиться к пониманию этой страшной истории. Прежде всего, необходимо отринуть поверхностные суждения и общепринятые истины, чтобы, подобно ныряльщику, погрузиться в эту бездонную тьму и попытаться разглядеть хотя бы слабые отблески истины.

Необходимо забыть о комфорте привычного мира, о безопасности и предсказуемости, и шаг за шагом, слово за словом, деталь за деталью, попытаться понять: как это могло произойти? Как могло случиться так, что в самом сердце баварской глубинки, вдали от войн и революций, произошла трагедия, сравнимая по своей жестокости разве что с древнегреческими мифами?