– Меня волнует то же, что и вас, ойу Тайон, – наконец заговорил Ауднадо. Низкий голос его звучал бархатисто и глухо, вызывая у адмирала неуместные ассоциации с могильной плитой, обтянутой плюшем. – Красота хотун Эвы будет слабым утешением, если трон не получит новую хозяйку.

– Ойны Эвы, раз вам так угодно, – не задумываясь поправил Верховный жрец, не сводя глаз с принцессы.

– Ее высочества, прошу простить мою грубость. Право называться ойной она получит, когда спустится с трона.

Убрав с лица спутанные пряди, она медленно двинулась вперед. Порывы колючей метели хлестали ее, осыпали сверкающим снегом, сухим и острым как осколки стекла – внутри этой огромной ледяной пещеры, просвеченной до дна, вечно стояла лютая стужа. Никто из наблюдателей даже представить не мог, каково это, находиться в самом холодном месте на планете.

А принцесса все шла к своей цели, шаг за шагом, туда, где высокие узкие ступени, высеченные в снегу, поднимались к подножью трона из кристаллов чистейшего льда, прозрачного будто хрусталь.

– Она получит это право! – отозвался адмирал, и никто больше не ответил.

Не отрываясь, они смотрели, как сперва снежная крупа тает на атласной девичьей коже, стекая редкими струйками, но постепенно прилипает, да так и застывает льдом. Как облачко пара от ее дыхания бледнеет, словно стужа вытягивает из него тепло. Как цепочка пятен крови в ее следах становится все ярче – изрезала свои нежные ножки, ступая по ледяной корке.

Ее спина была прямой, плечи гордо расправленными, а шаг – уверенным и твердым. Страх и боль она спрятала где-то глубоко в своем сердце, и с каждым мгновением наблюдатели укреплялись в вере в нее.

Вот принцесса ступила на лестницу и начала подъем, пачкая лед кровью. Не колебалась, не медлила. Даже Асхель Ауднадо смотрел теперь на нее с восхищением. Думая о том, что хотел бы взглянуть сейчас на ее лицо.

Что бы он увидел? Слезы? Гримасу боли и прикушенную губу? Беззвучно произносимую молитву?..

Преодолев около половины пути, она оступилась. Нога соскользнула со ступеньки, и принцесса упала, съехала вниз, к самому подножью. И замерла в том положении, в каком оказалась.

Наблюдатели испуганно вскрикнули как один, замерли, не веря своим глазам.

– А ведь эта девочка мне начинала нравиться, – разочарованно проговорил Ауднадо. В голосе его не прозвучало ни малейшего сочувствия к прекрасной девушке, которая должна была стать его женой.

– Давай, Эвика, – шептал адмирал, не обращая на бессердечного истукана внимания. – Давай, милая. Не подведи, на тебя вся надежда...

Будто она могла услышать. Будто ободрение старого вояки способно было вернуть силы и обогреть заледеневшее тело. Она ведь его и не чувствует уже, наверное. Вон, не шевелится даже, лежит как мертвая.

Если бы адмирал мог – лег бы вместо нее не задумываясь! Дела в Империи шли хуже некуда, тут и там вспыхивали бунты, давние враги наблюдали, точа ножи и выжидая подходящий момент. Наверняка слухи о смерти императрицы, последней королевы Севера, уже расползаются по городам и весям, скоро дойдут до самых дальних колоний. Дать слабину – разорвут, по кускам растащат...

Сила Сердца Холода нужна как никогда, а второго шанса еще долго не будет, ведь у императора всего одна дочь. Ее высочество Эва. Эвика. Что же ты так неосторожно, лапушка.

– Это конец, – шумно выдохнул Верховный жрец, с тоской глядя, как поземка укрывает неподвижное тело белым коконом. – Без нее нам лучше и вовсе не возвращаться.

– Вам – возможно, а мне еще флотом командовать. Сочувствую, я лучше в пекло отправлюсь, чем сообщать Императору о...