– А уверены вы, что и вправду это не обычный зверь? – перебила Ярла главу.

Да уж куда увереннее. Собака, даже самая что ни на есть одичавшая, таких следов не оставит. Нет с такими пастями собак. И волков нет, если бы и взялся откуда-то в городе волк. Так может только какой-нибудь лев заморский изгрызть способен, но в Лоретте отродясь львов, кроме как на картинках, не видел никто.

– Лекари смотрели убитых? Не говорили, что кровь у них выпита? – уточнила Ярла.

Нет, не говорили ничего подобного лекари.

– А не было, что у кого-то из жертв частей тела не хватало? Руки́, ноги́, головы́?

Не было и такого.

Вопросы Ярла задавала буднично-деловым тоном – ну а как ещё, если это работа её? Старалась не замечать, что главе старшинства, мягко говоря, не слишком-то привычно подобные вещи с девицами обсуждать. Происшествия вроде этого и вообще-то вещь нечастая, ну а девица в роли сумеречного охотника – и подавно. Кейр, правда, замешательство своё скрыть старался, но больно уж часто хмыкал, горло прочищая, да паузы делал между словами. Ну да ей и это не впервой. И не во второй раз, и не в третий. Все они так: позвать позовут – потому что как же в таком деле не позвать? Но как будто и не верят толком, что такой-то вот охотник город от напасти избавит. До тех пор не верят, пока кристалл-ловец с запечатлённым изображением твари им под нос не сунешь.

Да уж, как в таком деле не позвать… Оно конечно, ночную тварь и обыкновенный человек может убить, бывали случаи. Когда-то. И где-то. Обстоятельства удачно складывались. Да и люди, которым победы эти удавались, не совсем, в общем-то, обыкновенные были – великие воины, чуть не герои. Так о них легенды говорят. А сумеречный охотник – он сумеречный охотник и есть, ночную тварь всегда разглядит, и в повадках её разбирается, и магией владеет нужной… Так обычно все думают. И это правда, только не вся. Магия, например, лишь для того, чтобы кристаллы-ловцы сделать, нужна, а к выслеживанию твари никакого отношения не имеет. Но это видуны знают, а другим не обязательно.

– А что, если бы не хватало ноги или руки… – протянул герцог, вздёрнув брови и как-то по-птичьи повернув голову. Уставился на Ярлу округлёнными глазами. Надо так понимать, вопрос задать хотел. А раз спрашивает, нужно разъяснить. Тем же тоном, будничным:

– Если бы не хватало, это, скорее всего, значило бы, что лореттская ночная тварь – неведомое чудовище, монстр. Они имеют обыкновение часть жертвы пожирать, или же отрывать и утаскивать. А выпитая кровь указывала бы на вампира или упыря.

– А что же, – чирикнул герцог, – если всё на месте и только раны есть – значит, это не монстр людей убил? Кто тогда?

– Конечно, любую из ночных тварей можно назвать монстром. Но мы, охотники, чтобы их разновидности различать, ваш случай зверем именуем. Или оборотным зверем, оборотнем. По большому счёту, все твари ночи – оборотни, потому что могут и в своём настоящем обличии представать, и в человеческом, или в невидимом для всех, кроме нас. Но отличие истинного облика оборотня и монстра в том, что первый кого-то из зверей напоминает – волка, медведя, или того самого льва, только огромных размеров и очень свирепого на вид, уродливого. Обычное животное таким отвратительным не бывает. Второй – чудовище неведомое, какого в природе нет. Например, ящер, называемый драконом, химера, василиск…

– Дракон? – удивлённо переспросил герцог, в этом своём удивлении ещё более птичий вид приобретя. – Не хочу вас оскорбить, госпожа Бирг, но неужели одному-единственному человеку, так сказать, в одиночку…

Хосвейн запинался, подбирая слова. Видно, действительно боялся Ярлу оскорбить, оттого и вышел у него повтор – одному, да в одиночку. Это, надо думать, вместо «одному, да ещё девице». А ну как в самом деле разгневается охотница и уедет? Придётся тогда лореттцам за другим охотником посылать, далеко, к границе с Орнельским княжеством… Весь этот ход мыслей герцога угадав, Ярла про себя посмеялась. А Хосвейн продолжил тем временем: