– Доброе утро, инспектор, – Рамоутер протянул руку. Хенли это проигнорировала.

– А где сержант Стэнфорд? – спросила Хенли, показывая свое удостоверение полицейскому в форме, который приподнял для нее ленту ограждения.

– Точно не знаю. Мне велели встретить вас здесь и сообщить, что констебль Иствуд находится на пути к Гринвичскому пирсу вместе с патрульными и криминалистами, – ответил Рамоутер, убирая руку и следуя за Хенли.

Они ненадолго остановились перед домом номер пятнадцать по Нельсон-мьюз. Двое сотрудников отдела криминалистики в синих защитных комбинезонах уже сидели там на корточках, собирая улики. Третий что-то фотографировал на подъездной дороге.

– Ты понимаешь, куда мы идем? – спросила Хенли, когда Рамоутер уже положил руку на створку ворот.

– Да, нам нужно допросить мистера Матея. Правильно?

– Правильно. А после того, как мы с ним закончим, попроси бахилы у кого-нибудь из криминалистов, чтобы по лестнице спускаться уже в них.

От дома номер пятнадцать по Нельсон-мьюз до лестницы Уотергейт-степ было совсем недалеко. Дорога там сужалась, превращаясь в мощеную узкую тропинку. Они шли пешком вдоль муниципального парка. На его краю стояла молодая китаянка с женщиной постарше и разговаривала с полицейским.

– Это Хизер Росицки, – сообщил Рамоутер. – Она нашла…

– Я знаю, что она нашла.

Когда они пошли по переулку, запах реки стал сильнее – затхлая вода из канализации, смешанная с машинным маслом. Хенли слышала, как вода накатывает на покрытый галькой берег. Большая открытая терраса окаймляла стоявший здесь комплекс «Бортвик-Воф», в котором апартаменты с видом на реку соседствовали с торговыми площадями. Он был переоборудован из мясоперерабатывающего завода с огромными холодильными установками и хранилищами.

Энтони Томас, начальник отдела криминалистики, вышел на террасу, натягивая латексные перчатки пурпурного цвета. Хенли ему полностью доверяла: он не пустит никого лишнего на место преступления. Он очень щепетильно относился к работе, отличался требовательностью, но, самое главное, был предан делу.

Хенли не работала с Энтони на местах преступлений целых два года. Из скрытых уголков сознания всплыло воспоминание, туманный образ: Энтони заводит ее в какое-то помещение, где на полу расстелена большая клеенка, и ставит на нее. В помещении работает кондиционер, очень холодно, и руки Хенли покрываются мурашками. Она почти не слышала слов, которые говорил Энтони, пока собирал материал у нее из-под ногтей и расчесывал волосы, ожидая, что какие-то улики упадут прямо ей под ноги. Она чувствовала себя голой и абсолютно незащищенной, пока врач осматривал ее и фиксировал порезы и синяки в карточке. Осознание того, что она сама стала мишенью преступника, жгло ее сильнее, чем рана от удара ножом в живот. Ее учили быть детективом, а не жертвой.

– Не ожидал, что ты, так сказать, выйдешь в свет, – признался Энтони. – Значит, собираешься сама взглянуть?

– Похоже на то, – кивнула Хенли. Она была рада, что Энтони спокойно воспринял ее появление на месте преступления впервые за два года.

– Отлично, будем работать как в старые добрые времена. – Энтони достал несколько пар голубых бахил из коробки, стоявшей у его ног, и вручил их Хенли. – А кто это с тобой?

Хенли представила мужчин друг другу.

– А, новенький. У меня тоже пополнение. – Энтони кивнул на молодого человека, который неподвижно стоял у него за спиной с фотоаппаратом. Он уже облачился в синий комбинезон и застегнул молнию. Его глаза судорожно перескакивал с Хенли на Энтони. – Забавно, правда? – Энтони тяжело вздохнул. – Увидимся на месте.