– И? – морщась, повторил он.

Лада бы и рада была, да все слова, а тем более песни, выскочили из головы.

Царевич повернулся к летописцу, пытавшемуся выдрать оставшиеся репья царским гребнем.

– Да пела она! Что думаешь, бояре просто так девок жечь будут!

Царевич подумал, махнул рукой и поплёлся к широкой кровати, на которую рухнул лицом вниз, да так и остался лежать. Недочёсанный летописец задёрнул бархатный, расшитый коронами полог, отчего поднялось облако пыли вперемешку с молью, тоскливо посмотрел на Ладу и похромал к свободному от царевича креслу.

– Есть хочешь? – спросил он, и, поёжившись от неприятных воспоминаний, придвинул к девушке резное блюдо с румяной горкой пирожков. Лада, успевшая проголодаться, с таким азартом кинулась на подношение, что Вард тоже взял пирожок. Попался с грушей. Летописец запустил надкусанным пирожком в балдахин и захохотал.

Из-за балдахина раздалось сдавленное хрюканье, подвывание и, наконец, вопль:

– Ирод ты, мне же смеяться больно!

И тут у Лады прорезался голос.

– Шумел камыш…, – завела девушка, и комната вдруг заполнилась чёрными тенями. Они протискивались в приоткрытое окно, лезли из королевского зеркала, просачивались сквозь стены.

– Точно ведьма! – припечатал Вард, освобождая место для очередной тени, начавшей приобретать плотность и вес. Секунда, другая, и покои царевича переполнились рыцарями в серебристых доспехах.

– Это не я, – прохрипела Лада, – пытаясь отодвинуть от себя пришельцев, явно намеревавшихся раздавить её своими телами.

Стены комнаты трещали. Вард втянул девушку под дубовый стол, но и тот рухнул, не выдержав наседавших рыцарей.

– Да, откуда же их столько взялось! – бурчала Лада, сидя под трещащей спиной парня.

– В смысле, тебя удивляет только количество! – возмутился летописец и крикнул, – стража!

– Бер, Горазд! – вспомнила про ждущих сигнала друзей, девушка.

Но услышали рыцари. Вард взлетел к потолку, схваченный железной рукой.

– Поймал! – прогудело из доспехов и….. и всё. Железный истукан так и остался стоять с летописцем в руке. Рыцарей и, правда, набралось слишком много.

– Эгей, Ладушка, ты где? – раздался от окна голос Бера. Потом скрежет, стук, глухой удар. Ещё скрежет, стук, глухой удар. Вопль. И так пока спаситель не добрался до девушки. Рыцарей изрядно поубавилось, что сделало их маневренней. Бер выдернул девушку из груды железа, но, получил по голове и рухнул туда сам.

– Ах вы, самовары дырявые, да я вас…. – рыкнул он, пытаясь подняться, но опять упал, подмятый очередным доспехом. – Ух, вы, кастрюли недоклёпаные, олова на вас нету… – перемежалось со звуками падающих тел.

Из-за царского полога, как ни странно свободного от захватчиков, раздавалось ворчание, прерывающееся приглушёнными вскриками и глухой вознёй. Девушка с облегчением вздохнула и бросилась на рыцаря пленившего летописца. Глупо конечно кидаться на доспехи в платьишке, да ножи то при ней! А как бороться с этими чертями, в их с Кролем тупые головы наставник вбивал три года. Вспомнить бы ещё.

Лада оттолкнулась от споткнувшейся железяки и в прыжке приземлилась на скользкую спину захватчика. Главное свалить, а там уж видно будет…. Но, вожделенная спина вдруг пропала, и девушка, влетела в стену, не успев толком сгруппироваться. Рыцари пропадали один за другим. Не вылезали в окно и не всасывались в стену, они просто исчезали с нервным хлопком. Секунда – другая, и прыгать Ладе было уже не на кого. Спасать тоже. Лада с трудом поднялась и похромала, к королевскому ложу. Какая оказывается, хромота заразная вещ! Откинула полог. Кончики пальцев резко кольнуло наложенной ворожбой. Да, Василис был распластан по кровати, сидевшим сверху Гораздом.