Наша героиня терпеливо выслушала лирические воспоминания собеседника и заявила:

– Возможно, всё было так, как вы рассказываете, гражданин, и вы действительно страдали в детстве робостью, когда дружили с дворянской девочкой, бегали с нею по лугу и целовались в беседке, – но это была не я. Повторяю вам, что вы ошиблись и принимаете меня за другую.

– Это совершенно исключено! – замахал руками Одиль. – Вас зовут Мари, ведь так?

– Так.

– И ту девочку звали Мари. Сомнений быть не может! Вы и она – одно и то же лицо.

Молодец удовлетворённо откинулся назад и закатил глаза, как бы целиком погруженный в воспоминания.

– Потом вы часто являлись мне во сне, и в своих грёзах я вновь и вновь путешествовал с вами по укромным уголкам Эвреси. О, как давно это было… Расскажите же, что стало с вашим чудным имением? Как поживает ваш отец, старый Рише? Он всё ещё в усадьбе?

Иную бы развеселила эта сцена, похожая на третий акт какой-то комической пьески, разыгрываемой в дешёвом театре, но на Марию она произвела дурное впечатление.

– Я устала вам повторять, гражданин, что я не Рише. Достаточно вам моего слова? Или в доказательство того, что я ношу другую фамилию, я должна показать свой паспорт?

– Покажите! – вскричали разом Одиль и Дарнувиль.

Тут Мария заподозрила, что вся эта сцена с воспоминаниями была затеяна для того, чтобы узнать о ней как можно больше. Чтобы осадить не в меру разошедшегося попутчика, она могла бы предъявить ему свой документ и уже собралась сделать это, но в последний момент передумала. Рядом сидела гражданка Прекорбен, а из головы Марии не выходило прощальное предостережение Флоримона.

Двоих пустомелей из Эврё ей нечего опасаться. А вот чего ожидать от этой парижской дамы? Не помешает ли она каким-нибудь образом её планам, если узнает её фамилию, место рождения и проживания? Наконец, заметив в документе, что её поездка в Париж просрочена, не шепнёт ли она об этом в пути какому-нибудь постовому или проверяющему, чтобы её задержали, как уже случилось с супругами Жервилье? До Парижа ещё ехать и ехать… Взвесив всё это, Мария решила не рисковать и продолжать хранить своё инкогнито даже ценою торжества незваного ухажёра.

– Нет, вам достаточно и моего слова.

– Видите?! – рассмеялся Одиль, призывая в свидетели окружающих. – Она не хочет показывать свой паспорт. Теперь вы верите, что я говорю чистую правду, и что она и есть та самая девочка, которую я встретил двенадцать лет назад? Ты веришь мне, Арман? Память меня никогда не подводила. Одного только не могу понять, милая Мари: почему вы не хотите вспомнить меня? Может быть, вам что-то мешает это сделать? Может быть, вы уже с кем-то помолвлены? Может, в Париже вас ожидает жених, и вы направляетесь к нему?

– Никто меня не… – начала было Мария, но вовремя остановилась.

Несомненно, разбитные парни из Эврё не оставили бы молодую попутчицу в покое и с неослабеваемой настойчивостью продолжали бы выпытывать у неё всё, что их интересует, если бы по ходу движения дилижанса не возник новый населённый пункт, да ещё какой! Паси-сюр-Эр. Название этого крошечного посёлка, расположенного на правом берегу мелководной речушки, никак не запечатлелось на страницах большой истории, но в своё время имя его наделало много шума. И в столице, и в провинции повторяли как зачарованные: Паси-сюр-Эр, Паси на речке Эр…

Это была граница между возмутившейся провинцией и своенравной столицей, между Горой и Жирондой, между республиканцами и федералистами, между войной и миром. Перейти через речку Эр означало начать открытые военные действия. Со стороны Кана и Эврё сюда спешили федералистские войска, в самом Паси печатались прокламации против Горы, хотя городская Коммуна ещё не отреклась от Парижа, а народное собрание 5 июля признало якобинскую Конституцию. Показательная двойственность небольшого городка, оказавшегося меж двух огней. Кого поддержать? Федералисты, конечно, правы: Париж совсем обнаглел, возомнил себя пупом земли, творит, что вздумается. Надо бы как следует щёлкнуть его по носу, задать ему трёпку, чтобы научился уважать малые города, которые хотя и малые, но их много, и они большинство. С другой стороны, чем чёрт не шутит, может быть и вправду Париж стоит всей Франции, и в Париже вся сила? А с сильным надо дружить.