– То есть,… когда ты входишь в образ, то тогда…

– Нет, – покачал головой Артём, – не думаю. Иначе как-нибудь мне бы об этом дали знать.

– Кто?

– Не знаю. Меня больше занимает – что?! Что они хотят? Они загоняют меня в угол, при этом, убеждая не бояться. Никакой логики.

– Надо перевернуть.

– Что? – не понял Артём

– Логику, – сказал Котик. Он тщательно собрал все следы их пребывания на крыше и сказал: «Конечно, смешно с ТАКИМИ действовать по схеме, но… У тебя есть, где ночевать? Не у Ады. Хорошо. Машину оставь, где стоит. Встречаться будем на «Базе» – если там, куда идешь, есть Интернет, отправь мне письмо. Он продиктовал свой электронный адрес, и, не прощаясь, пошел к выходу. Минут через 10 Артём последовал за ним.

Но совету Котика он не последовал. Артём не сомневался, что его никак не свяжут с убийствами, потому что Котик ему поверил. Значит, ни со стороны законников, ни со стороны блатных его никто не будет беспокоить. Остаются ТЕ. А от Тех не скрыться – они всегда и везде найдут – им ведь не «тело» нужно, а мозг. Значит, никакой нужды для конспирации – физической – нет. А мысли… тут, пожалуй, стоит послушаться Котика и общаться через сеть с разных адресов. Вдруг сработает. Придя к такому заключению, Артём отправился к «Поплавку» за своей машиной.

– Странная вещь – мужская дружба, – думал он, – такая мощная, что пробить ее может только… женщина. И тогда – смертельное соперничество и… без подлости. Интересно, если честно, я смог бы как Котик, отбросить прошлое и постараться помочь?

Зазвонил мобильный. Котик сказал, что придержит его вещи, пока… Но Артём перебил:

«А можно мне их взять?». Котик не стал выдерживать паузу, просто сказал иметь при себе паспорт – надо будет заполнить бумаги.

Когда с формальностями было покончено, Котик протянул ему новую трубку: «Только для связи со мной. Ни в коем случае не звони на мою мобилу. Только на этот номер».

Дома, расставив привезенное по местам и слегка разобравшись с беспорядком, он позвонил отцу в Швейцарию и спросил, может ли приехать на пару дней?

Через три дня, в течение которых, все – включая сон, было тихо и размеренно, он вылетел в Париж, откуда собирался в Женеву. Послал Котику месидж – «3», что означало, что тот должен зайти на «Базу». Из интернет-кафе отправил туда сообщение: «Праздник, который всегда с тобой». Котик поймет.

Лет пять назад он перестал с иронией спрашивать у отца: «Новенькая?», потому что научился безошибочно чувствовать это. Отец менял парфюм и занавески. Артём как-то попытался понять, почему он делал это и почему делал именно это, но потом оставил. Оставил и попытку классифицировать пассий отца. Их ряд не был поиском определенного типажа, тем более, сходного с матерью Артёма или напротив – контрастного.

Если бы они были абсолютно разные, это тоже было бы понятно, но и это было не так.

Вот и сейчас в аэропорту, как только он обнял отца, понял – его ждет встреча с новенькой. Отец выглядел всего лет на пять старше сына – он следил за собой, как актриса, с той, правда, удивительной разницей, что абсолютно не скрывал этого. Отец утверждал, что убрать морщины имеет равно такое же значение, как убрать испорченный зуб. А откорректировать нос или губы эквивалентно коррекции любого другого органа – сердца, печени и прочее. Поскольку делал он это открыто, в гомосексуальных наклонностях замечен не был, к тому же был блестящим, на грани гениальности астрофизиком, то его оставили в покое. А «чудачество» его со временем отнесли к категории гениальных.

В машине, по дороге на виллу отца, еще раз думая обо всем этом, Артём вдруг понял, что «чудачество» проявилось после «аннигиляции». Именно так когда-то отец обозначил поведение своей жены, ее уход в себя. Как только Артём понял это, он резко, почти грубо прервал «гуманитарный» – ни о чем – монолог отца: «Пап, надо общнуться. Давай сразу к тебе». Отец только кивнул, словно был готов к этому: «Ясно. Я видел сон».