А что удивительного? В начале двадцатого века Череповец был обычным провинциальным городом, не сильно отличавшимся от Белозерска, скажем, или Устюжны. А потом пришла железная дорога, поспособствовавшая благополучию Череповца. А в тридцатые годы партия и правительство решили строить у нас металлургический завод. Решение, надо сказать, очень неординарное, потому что раньше подобные предприятия ставили либо рядом с каменным углем, либо с залежами металла. А у нас решили строить Череповецкий металлургический завод на пересечении транспортных путей – железной дороги и реки Шексна, превращенной в участок Волго-Балтийского канала. Еще в сороковом году стали готовить площадки, заодно «запустили» Рыбинское водохранилище, но планам помешала война.

Возобновили строительство Череповецкого металлургического завода в сорок седьмом, для чего сюда начали присылать инженеров, мастеров и простых рабочих. Но если со специалистами все понятно – брали из тех городов, где имелись подобные заводы, то рабочих брали отовсюду – из Вологодской области, а еще и со всей бескрайней страны. И численность населения бывшего провинциального городишки резко скакнула, обогнав даже областную столицу. Вот и получается, что на строительство завода ехали и романтики, и бывшие заключенные.

В сорок восьмом году в Череповце насчитывалось тридцать пять тысяч человек, в пятьдесят пятом их стало под восемьдесят тысяч, а в семидесятые, сколько помню, двести тридцать. А рабочих рук все равно не хватало, поэтому в моем городе и появились первые спецкомендатуры. Сейчас их аж восемь штук, где пребывают почти десять тысяч человек из числа условно освобожденных и условно осужденных[3].

Категория «условно освобожденные» формировалась из тех, кто в местах лишения свободы зарекомендовал себя с положительной стороны и заслужил более хорошие условия. Спецкомендатура была чем-то средним между рабочим общежитием и тюрьмой: решетки на окнах, контроль при входе и выходе, обыски. Но при распределении на работу условников конвоя, как в тюрьме, не было. В свободное время они могли находиться в городе.

Большая часть обитателей спецкомендатур трудились над возведением химзавода, поэтому их стали называть «химиками». Этот термин получил распространение не только в Череповце, но и по всей необъятной стране, где спецкомендатур было великое множество. Среди спецконтингента имелось немало нарушителей режима, которые старались убежать в город и совершали там преступления.

Вот уже одна неделя прошла, пошла вторая. Васю Ламова выписали, его кровать пока пустовала. Я уже передвигался на своих ногах, но пока осторожно. Все имеющиеся газеты зачитал до дыр, а еще осилил книжку, оставленную в наследство Ламовым. А может, этот замусоленный томик лежит тут давно?

Книга называлась «Ханидо и Халерха», автор – Семен Курилов. Рассказывалось в ней о жизни народов Крайнего Севера – якутов, чукчей и юкагиров. Удивительно, но я зачитался. Тут вам и описание обычаев, и жизни людей, о которых я почти ничего не знаю. Ну разве что о чукчах, из анекдотов. А ведь имелись сомнения: что я стану читать в этой реальности? Оказывается, можно и здесь отыскать приличных авторов и интересные книги, нужно только быть внимательным.

Ко мне пару раз заглядывал дядя Петя, приносил передачи – домашние пирожки с яйцом и сладкие крендельки. Еще притащил штаны и рубашку, а то если выпишут, так и домой идти не в чем. В моем холостяцком хозяйстве гражданской одежды не завались: четыре рубашки да двое штанов – одни, купленные еще до армии, были немного тесноваты, а во вторых, приобретенных уже здесь, я как раз и вышел погулять.