– Правильно! Работа не волк, да и волк не работа, – усмехается Миша, что заставляет и меня улыбнуться.

– Парни, – влезает Павел, – у нас всё же есть одно важное дело. Точнее вопрос, который надо решить. Что будем делать с куском янтаря? Где он вообще?

– Здесь, – достаю из кармана «Аммонит» и кладу его на стол. – Что будем делать? Продавать, что ещё?

– И куда его продавать? – у Павла дёргается нога. – Кому? Это необычный кусок, такой на украшения не подходит. Я даже не знаю, что с ним можно сделать, кроме как отправить в какой-нибудь из музеев.

– Ага, и кто нам заплатит? У нас, если ты его в музей принесёшь, дай Бог, скажут спасибо и за просто так заберут, а могут в полицию сообщить, и будем потом лет пять на штрафы работать. Нужен другой вариант.

– Можно поискать коллекционеров, уверен любой из них захочет заполучить во владения столь уникальный предмет. Я проверял, никто в мире не находил янтарь с таким большим инклюзом! Ты подумай, какой будет спрос и какая цена!

– Только кто захочет платить эту цену? – впиваюсь глазами в Павла.

– Тот, кто захочет его купить, – он смотрит, не отворачиваясь.

– Товарищи, – Миха берёт «Янтарный аммонит» в руки, – тише. Давайте трезво оценим ситуацию. Точнее вы оцените, а я вас послушаю, сами знаете, не эксперт в янтарных делах.

– Что тут оценивать? Ситуация сложная, камень продать надо, а куда его продавать непонятно. Я даже не знаю, сколько он может стоить.

– Пишут, Немецкий Естественнонаучный музей платит огромные деньги за редкие ископаемые. Суммы варьируются от нескольких тысяч до нескольких миллионов евро.

– Замечательно! Только мы не в Европе!

– Я это к примеру, – обиделся Павел. – Короче говоря, стоит рассчитывать минимум на несколько миллионов рублей. Если выставить цену хотя бы в четыре, за три точно удастся продать.

Скрипнули ворота, и со стороны входа послышался противно знакомый голос:

– Кого вы тут собираетесь продавать?

– Машину, – ехидно ответил лейтенанту Миха, – эту, – кореш указал на кузов.

– Ты не паясничай, Бабочкин, тебе не к лицу. Как ты считаешь, Огнеборцев? Или тебе его идиотские шуточки нравятся?

– А где он шутил? – смотрю на Черёмухова, косясь на стол. «Янтарного аммонита» нет. – Мы действительно обсуждали продажу этого Volkswagen’а. Вам, кстати, не нужен? Не битый, не крашенный, почти на ходу.

– Умничать в участке будешь, – лейтенант навис над столом, – а сейчас лучше скажите, что вы делали вчера вечером? Снежков, давай ты скажешь. Ты явно умнее своих друзей.

– Товарищ лейтенант, – Миха поднялся и расправил плечи, – что вы себе позволяете? Это же беспредел! По какой причине вы унижаете меня и моего дорогого друга? Разве мы сделали что-то плохое? Отнюдь! Сидим в гараже высокопочтенного Игоря, – он, склоняясь, жестом представляет меня, – ведём культурные разговоры о насущном. В частности, о том, что делать с этим представителем VAG. Заметьте, мы даже трезвые.

– Очень хорошо, что вы трезвые, – объявляется капитан Сверепеев, – значит закончим быстро.

Мы переглянулись. Павел сложил руки на стол и опустил глаза. Я смотрю на представителей власти, склонив голову на бок, сгорая от нетерпения. Какого чёрта они сюда припёрлись?

– Уверен, вы уже знаете, что на Заостровском пляже был найден труп. Кому он принадлежал знаете? – мы дружно помотали головами. – Леониду Спичкину, человеку, активно промышлявшему незаконной добычей янтаря для последующей продажи. Это о чём-нибудь говорит?

– Нет, я такого даже не знаю, – кошусь на сверлящего меня взглядом Черёмухова.

– Что прям не знаешь? – произнёс он с вызывающим недоверием. – Ты же сам из любителей пособирать государственные ископаемые.