– Круто.

–Зато справедливо. У нас как сейчас; Закон один, а отвечают по-разному, а у кого вообще неприкосновенность. С детства привыкают к безнаказанности. Все последний.

Алексей бросил карася в тазик с вычищенной рыбой.

– Мой руки. Чайку попьем, да отдохнем часок.

В обширном предбаннике стояла прадедова кровать, с блестящими металлическими шарами. Царили в нем полумрак и прохлада. Глаза закрылись прежде, чем голова коснулась подушки. Во сне поплавок нырял под воду, снова появлялся, прятался в солнечных бликах. Из волн в радуге брызг вышла Лиза. Нежная, прекрасная – какой он увидел её в бане. Капельки воды на обнаженной коже сверкали бриллиантами. Осторожно ступая, словно пробуя воду на ощупь стройной лодыжкой, девушка вышла на берег. Не смущаясь своей наготы, словно богиня, гордясь своей красотой, пошла по тропинке сквозь прибрежные заросли. Он бросился за ней, но зеленные ветки удерживали, хлестали и царапали кожу. Исчезла девушка, пропала тропинка, сумрак в переплетенном ивняке.

– Ты что пинаешься?

– Да снится всякое.

– Что бы всякие не снились, жениться надо.

– Спасибо, я тебе, что плохого сделал?

– Сделаешь, вся жизнь впереди. Пойдем, искупнемся, а то до вечера проваляемся.

Действительно, купание взбодрило. Холодник, блюдо похожее на окрошку, но на свекольном отваре утолил жажду и голод. От водки оба отказались. Начинать пьянку по-новой не хотелось. День выдался прекрасный. Накупались, порыбачили с Мишкой, которому отец позволил вытащить удочку, на которой бойко сопротивлялся небольшой карасик. Все в мире относительно. И когда мы про пойманную рыбу, говорим с ладошку, то для ребенка – три его, а восторг у него не в три раза, а несравнимо больше. Погуляв по округе, нарубили веников и сидя в тени беседки неторопливо беседовали, укладывая веточку к веточке. Если березовый веник глаз радует, то и в бане он будет ласковым.

– Почему у нас варягов не любят? А как любить, если разница в зарплате кратная? Кого принимают на работу по договору через центральный офис, у тех зарплата с пятью нолями. Да и не только в этом дело. Наши бы тоже работали. Но делают что. Как работа денежная, они её подрядчикам. Заключи договор со своими работягами, они день и ночь будут работать. Честно. Честно, не выгодно. Подрядчик сразу откатит процент и в конце поделится. Потому что подрядчику тоже выгодны приписки. Свои не пойдут на это. Им же потом работать на этой технике, оборудовании. Недоделал по наряду, будешь без зарплаты на ремонте сидеть.

– Так чего молчите?

– Толку, орать. Ты думаешь, они не знают с кем делиться? А самое страшное, что работаем на рухляди. Все сыпется. Самосвалы в отвалы улетают, выпускают Белазы если хотя бы на одном колесе тормоз работает. Для этих специалистов кинематика – нечто матерное, а гидравлика – из греческой мифологии. Если менеджеры? Не лезьте в технические вопросы. Ну, вот. Видишь, как мы с тобой славно поработали. Еще десяток связали. До следующего сезона хватит. На чердак ты полезешь?

– Спасибо. Я вчера слазил. Чешется.

– Не у тебя одного. С чего бы это Лизка исчесалась, её что одна оса во все места укусила.

– Это ты у нее спроси. А мне зубы не заговаривай. Твой чердак, ты и лезь.

Чесалась не только Лиза. Павел тоже почесывал под футболкой рубцы. День жаркий, соль пота бередила раны. Одно спасение озеро, пусть временное облегчение, но облегчение от зноя. Михаил заглядывался на Лизу, на её стройную фигурку, вслушивался в её веселый смех. Ему казалось незаметно для окружающих. Но даже Лиза ощутила женским, не знаю, каким по счету чувством, тепло его взгляда. Оторвалась от Мишки, с которым возилась на отмели, оглянулась и, озорно подмигнув, показала Михаилу Александровичу язык. Это вышло у нее настолько непосредственно, по ребячьи, что он опешил, захлопал глазами. А когда вокруг рассмеялись, он отчаянно покраснел. Зачесались, все сразу, осиные укусы и, как утопаемый ищет спасения там, где тонет, он бросился в воду. Ушел под воду, плыл у самого дна в холодных ключевых струях, пока не заболело в груди. Со стуком в висках вынырнул, перевернулся на спину, раскинув руки, стал любоваться полетом чаек. Успокаивалось сердце, стук в висках сменился тихим шумом в ушах, плеском волн, которые гнал легкий ветерок. Слышал, как на берегу звали его. Но он радовался покою, чистому небу, прохладной воде и яркому солнцу, которое слепило глаза. Лиза сидела на валуне у среза воды, обхватив колени руками. Если картина Васнецова навевала печаль, то яркая зелень юного лета, юная девушка, сверкающая солнечными бликами вода наполняли светом, радостью. Радостью бытия и радостью, которая будет. Тихо, без всплеска Михаил ушел под воду. Ушел в сторону и метров через пятнадцать, глотнув свежего воздуха, изменил направление в сторону девушки. Немного левее отмели вынырнул так, что бы только носом можно было дышать. Лиза уже не сидела. Стоя на камне, прикрыв ладошкой глаза от солнца, она вглядывалась в солнечные блики на воде, выглядывая Михаила.