Уже развернувшись, чтобы уйти, Андрей вдруг поворачивается обратно и подходит к Сабине. Он теперь стоит слишком близко к девушке, и она видит белые блики в радужке чужих глаз, которая кажется еще светлее из-за пронизывающей склеру сетки лопнувших капилляров.

– Ее действительно нельзя было спасти?

Сабина не думает, что ее ответ хоть что-то изменит для него, но все равно отвечает:

– К моему приходу Маша была мертва.

Лицо Андрея кривится, он тяжело сглатывает. Девушка видит перед собой человека, который пытается справиться с приступом мучительной боли – такие же выражения лиц порой были у пациентов, за которыми она ухаживала.

– Я побыла с ней до приезда… всех. – Она не уверена, сможет ли сказанное его утешить, но ей больше ничего не приходит в голову. – Она не оставалась одна.

– Как ты могла не видеть того, кто это сделал? Если все произошло так быстро…

Сабина ищет нужные слова и не находит их. Что ей ответить?

Парень понимает ее молчание и все же отступает от нее на шаг назад, снова опускает голову.

– Хорошо, – говорит он и уходит, ни с кем не прощаясь.

Девушка со старшей медсестрой молча провожают его взглядами. Уже у ворот Андрея перехватывает показавшаяся Ангелина, кажется, она ждала его. Обняв друг друга за талию, они вместе идут прочь. Вид их рождает в Сабине острое чувство неправильности, несоответствия, как если бы она смотрела на здание без окон или дерево без ветвей. Трио больше не соберется вместе, теперь это три отдельных человека, один из которых мертв, а двое… Что ж, вряд ли они смогут быстро сгладить в своей памяти то, что произошло с их подругой.

– Терять любимых страшно, но терять их вот так – еще страшнее, – тихо и словно в никуда произносит Любовь Григорьевна. – Маша ждала от него ребенка.

Сабина подавленно молчит, и женщина, вздохнув, поворачивается к ней.

– Давид Тигранович предупредил меня, о чем собирается с тобой говорить. Как ты?

Голос ее мягкий, в нем совсем нет привычных сдержанных интонаций.

Девушка на мгновение прикрывает веки, чтобы впитать его в себя и собраться с мыслями.

– Нормально.

Ей кажется, что так и есть. Особых переживаний по поводу завуалированного увольнения она сейчас не испытывает.

– Вещи забрала, как погляжу? – Женщина указывает на спортивную сумку в руках Сабины. – Не думай слишком много об этом, Я попробую договориться, чтобы через пару месяцев, когда все немного уляжется, тебя взяли обратно и выплатили как полагается. Ты ни разу не брала отпуск, вот пусть и не зажимают.

– Ничего, отдохну пока. – Девушка слабо улыбается. Ей странно, что они говорят обо всех этих вещах вместо того, чтобы обсудить произошедшее. Впрочем, до этого дело тоже доходит.

Выясняется, что Маша в день перед своей смертью так и не дошла до своей квартиры, которую снимала вдвоем со старшей сестрой Варварой. Та, когда младшая не вернулась с работы, сперва не придала этому значения, так как медсестричка часто оставалась ночевать у Андрея, с которым была обручена. Однако, когда на следующий день сообщения Маше так и остались недоставленными, а Андрей заявил, что после вчерашнего обеда с девушкой не виделся, Варвара забеспокоилась и связалась с Любовью Григорьевной, с которой была шапочно знакома. Старшая медсестра уже собиралась ко сну, когда поступил звонок, но к поиску Маши отнеслась всерьез, сразу же позвонив Сабине сначала на мобильный, а затем и на рабочий. По случайности именно в этот момент сама Сабина находилась в комнате отдыха, личный телефон оставался на сестринской стойке, а после того, как девушка вернулась на рабочее место, произошло то, что произошло, и ей было уже не до телефона.