Он слабо улыбается.

– Это бои без правил, а не бои на смерть.

– Но тот первый…

– Когда вы отвернулись, судья как раз оттащил его от соперника. Он просто был неадекватным.

Итак, как казалось, тут даже есть судьи, которые принимают решение о победе одного из дерущихся. И необязательно, по словам Семы, чтобы проигравший был без сознания или полумертв. Судьи выбирают победителя по сумме баллов, а присуждают очки за эффективную атаку, точные удары, болевые и удушающие приемы.

Миксфайт – один из самых жестоких видов единоборств, но оказывается, это не варварство, а все-таки спорт. По крайне мере, так утверждает Сема. Правда, подобное понять и принять я не могу, поэтому с недоверием слушаю просветительскую речь.

Смотрю вновь на ринг, где судья поднимает вверх руку Дорохова, а на его черном лице светятся ярко белые зубы – он довольно улыбается. В какой-то момент я вижу, как улыбка пропадает с его губ – он замечает меня. Я все так же стою, а не сижу, после того, как вскочила и тем самым привлекаю к себе слишком много лишнего внимания. Меня не спасает даже тот факт, что в зале темно – чересчур уж близко к рингу мы сели с Семой, чтобы хорошо разглядеть дерущихся и обнаружить того, кого искали.

«Он меня заметил», – панически бьется сердце в груди.

Сама себя уговариваю не бояться, но сложно не нервничать, когда только что видела, какие мощные и жестокие у Дорохова удары. Почему-то сейчас он для меня безжалостный, пугающий хищник, а не просто наглый мальчишка, каким я его воспринимала до этого.

– Нам же не нужно с ним разговаривать? – говорю встревоженно. – Мы же убедились? Можно и идти?

– Думаю, да, – откликается мой сопровождающий.

И я тут же направляюсь к выходу, не смотря больше на Ярослава. На сегодня точно достаточно. Слишком много незнакомых, острых эмоций и событий. Но в тот момент, когда мы уже подходим к выходу, наш путь преграждает несколько крупных, пугающего вида мужчин. И все же – почему все как на подбор в этом подвале так выглядят?

– Вам велено пройти с нами, – спокойно говорит один из них, в упор смотря на меня.

И мое сердце уходит в пятки. В голове мелькают одна картинка страшней другой – вот Дорохов прячет мое бездыханное тело в багажник, вот он закапывают мой хладный труп где-то в лесу или бросает с моста в реку.

Я перевожу взгляд на Сему, надеясь на поддержку, но его уже крепко удерживает третий угрожающего вида мужчина.

– Лучше без паники и лишнего шума, – слышу я низкий, сиплый голос.

Смотрю в глаза Семы, который, кажется, удивлен и напуган не меньше меня. И молюсь, чтобы я сегодня оказалась все-таки дома. Вспоминаю Мишутку, представляю, как он будет разбит, если со мной что-то случится. Вскидываю подбородок и резко говорю таким тоном, будто от моего решения тут что-то зависит.

– Ведите, – и делаю уверенный шаг вперед.

За те пять минут, что мы идем по темным коридорам, я усилием воли останавливаю безумный поток мыслей и стараюсь себя не накручивать. В конце концов, рассуждаю логически, что со мной может произойти? Гаврилин знает, что я здесь, а Дорохов… не псих же он в самом деле. Хотя утверждение, конечно, спорное…

Оглядываюсь, надеясь, что позади идет Сема, но я одна. Бритоголовый тип все еще цепко удерживает меня за локоть, практически таща за собой.

Я будто в каком-то паршивом триллере в главных ролях. Все происходящее слишком странно, нереально, непривычно.

– Эй, помедленнее! Дама, между прочим, на каблуках, – недовольно ворчу я.

И сама себя хвалю – вот именно так и надо. Бояться мне действительно нечего. Хотя Дорохов смотрел на меня таким… пронизывающим взглядом, что я ожидаю, чего угодно, но не спокойного и доброжелательного разговора.