– Впрочем, это ему мало пошло на пользу. По-прежнему мутит воду, баламутит людей своими россказнями о независимом Азербайджане.

Наша республика расцвела при Советской власти. Столько всего нового построено и создано.

– А люди? Разве можно нас сравнивать с нашими соотечественниками проживающими в Северном Иране? Там ещё средневековье, процветает мусульманский фундаментализм, люди задавлены пережитками прошлого и малообразованны. Женщины вообще лишены всех прав, кроме права на паранджу.

– Так что, друг мой, нам с иранскими аятоллами не по пути. Уйдут русские – придут турки, англичане с американцами и прочие колонизаторы. Наша нефть всех привлекает. Нам надо быть вместе с Россией. Это вопрос жизни и смерти. Наш народ это прекрасно понимает. Конечно, не всё бывает гладко, есть и проблемы – куда же без них? – но это стратегическое направление.

– А ваш вековой конфликт с Арменией? – добавил я, – без России вы же перережете друг друга. Разбираться будите до бесконечности, будут гибнуть люди.

Сурет тяжело вздохнул и опять стал листать мою книгу о триумфаторе древнего мира – Гае Юлии Цезаре.

Помолчав, и видимо отвечая каким-то своим мыслям, он в задумчивости произнёс:

– Главное – перейти Рубикон…

Я тем временем продолжал укладывать свой дорожный саквояж. На глаза мне попался директорский пакет с сургучными печатями. Только теперь я вспомнил про него.

– О, чёрт, – невольно вырвалось у меня, – я совсем про него забыл и куда же запропастилась эта чёртова почтовая открытка с адресом получателя.

Вид конверта с сургучными печатями, привлёк внимание Сурета.

– Евгений, я не знаю, что у тебя там в этом конверте, но советую убрать его подальше и не доставать при посторонних.

– Да так, ерунда – личное послание шефа бывшей жене, – ответил я.

– Ну-ну, смотри друг мой. Только помни, что бывших жён не бывает.

Я в смущении затолкал чёртов пакет вглубь саквояжа.

Сурет с пониманием отнесся к моему переезду в другую гостиницу, тем более, что и сам он завтра утром уезжал в родной Кировабад – Гянджу. В минуту расставания, что дрогнуло в моей душе, так мне стал симпатичен этот прямодушный и искренний человек. Я вытащил книгу о свершениях Юлия Цезаря и вручил ему на память о нашей встрече. Он попросил что-нибудь надписать, и я наспех начертал:

Моему другу Сурету Гусейнову

в память о нашей встрече и

с пожеланием перейти свой Рубикон

Выйдя на улицу, я еще долго находился под обаянием личности Сурета. Идя по вечернему городу и размышляя над увиденным едва ли не в первый день моего здесь пребывания, я и представить себе не мог, что дал в морду будущему демократически избранному президенту независимого Азербайджана, пожал руку следующему президенту, сменившего предшественника на его высоком посту, отбивался врукопашную от будущего председателя Парламента – Меджлиса и накоротке свёл знакомство с будущим героем Азербайджана и замечательным военачальником. Не мог я тогда и знать, что моя надпись на книге с пожеланием перейти реку Рубикон окажется пророческой.

Через три года мятежное войско Сурета, направлявшееся к столице Азербайджана свергать, исходя из свойственного ему понимания общественной пользы, антинародный режим Абульфаза Эльчибея, остановится в десяти километров от Баку, на границе фортификационных заграждений и окопов.

Пройдут невнятные переговоры с продажными политиками, президент страны сбежит из столицы в родную Нахичевань, Сурету будут предложены высокие государственные посты. Он согласится, станет премьер- министром, возглавит правительство и вскоре окажется в тюрьме с пожизненным сроком заключения, обвиненный в попытке государственного переворота и военном мятеже.