Трёхин бросил в рот виноградинку, но она, видимо, оказалась кислой, и он запил ее глотком минералки. Потом посмотрел кавказцу в глаза тяжелым взглядом, какой бывает у уже крепко выпившего человека, когда его тело как бы набирает вес, жесты и речь становятся медленными. Он, словно рассуждая сам с собой, медленно произнес:

– Судя по всему, твой брат попал крепко. Уголовщиной пахнет. Мокрое дело, тухлое…

Азербайджанец встрепенулся:

– Да-да, вот и я говорю, крепко! Потому и надо вытаскивать… Помоги, я отблагодарю!

– Так ведь я – ни бог, ни царь и ни воинский начальник. И милиция с судом мне не подчиняются… – ухмыльнулся райглава.

– Почему не подчиняются?! – взмолился собеседник. – Тебе все подчиняются, ты здесь самый главный! И над милицией, и над судом. Тебя все боятся, а раз боятся, значит уважают! Помоги, прошу крепко!

Трёхин задумался, отхлебнул еще минералки. Рустам спохватился, наполнил рюмки коньяком, потянулся к Трёхину:

– Слушай, давай выпьем, а то шашлык стынет.

– Давай, – согласился Тимофей Григорьевич. – Выпьем, чтобы нас обошла кара сия!

– Да-да! – торопливо закивал хозяин ресторана. – Твоя правда!

И они чокнулись так, что хрусталь запел мелодично.

Трёхин доел шашлык и взял ломоть дыни. Попробовал и молча кивнул, глядя на Рустама:

– Хороша! Научи, как такую выбирать!

Кавказец замахал руками:

– Зачем тебе ходить на рынок, выбирать. Сам принесу, только скажи!

– Может ты и прав, – медленно и чуть слышно, как бы про себя, произнес Трёхин. – Каждый должен заниматься своим делом.

Потом взглянул прямо в глаза азербайджанцу:

– Ты вот что! – Он сделал небольшую паузу. – Найми хорошего адвоката, пусть он найдет кучу болезней у твоего брата. Подаст ходатайство чтобы выпустили до суда под подписку о невыезде или домашний арест, а там видно будет. Я один звонок сделаю… Главное – толковый адвокат. Да не жалей денег-то! Не жлобствуй – знаю тебя!

– Что ты! Что ты! – замахал руками Рустам. – Как можно! Все сделаю, как велишь! Ничего не пожалею!

– Вот-вот. Сейчас главное – выиграть время!..

Через неделю Рустам позвонил Трёхину.

– Спасибо тебе, дорогой. Все сделал, как ты велел. Залог заплатил, выпустили брата. Адвокат хороший, грамотные бумаги составил.

Ну, а дальше все пошло по обкатанной схеме: поработали со свидетелями, следователя отправили отдыхать на Канары. В общем – тянули время. И уголовное дело с хорошей судебной перспективой стало разваливаться, как карточный домик. А вскоре его и совсем закрыли за истечением срока давности и недоказанностью преступления.

Трёхин вспомнил, как года три назад его приятеляколлегу, главу соседнего района, прищучили за взятки. Взяли с поличным, поместили в СИЗО. Казалось, амба, не выкрутиться. Но родственник главы, крупный заводчик, нанял московского адвоката с бульдожьей хваткой. И тот надолго затормозил дело. Нашел и нарушения процессуальных действий со стороны следствия, и противоречия в свидетельских показаниях. А самое главное, приобщил к делу справки о таких болезнях подсудимого, что, если верить этим бумагам, жить ему осталось два понедельника. Тут тебе и ишемия, и сахарный диабет, и даже рак. А справки на фирменных бланках, с подписями и печатями, все чин-чинарем. В общем, выпустили главу под миллионный залог. А адвокатская машина продолжала работать. Свидетели отказались от прежних показаний… И, как ни удивительно, суд взяточника оправдал! Глава слетал в Испанию на отдых и лечение и вскоре вышел на работу. История эта попала даже в столичную прессу. Местная почти вся была заводчиком куплена и старательно отмывала его. А в районе народные острословы шутили: «Следствие и правосудие прогнулись под властью больших денег».