– Пойдём покурим, – Максим кивнул Олегу.

Уже в коридоре, оглядевшись по сторонам, он прошептал:

– Будь с ним поосторожней, Олежек. Стучит главному, как дятел. Всё докладывает. Так что ты не сильно там на политику руководства гони. Всё равно ничего не изменишь. Только проблем наживёшь, а писать будешь то, что скажут. Я тут с первого дня – знаю, что к чему.

Олег не стал спорить, но линию свою правдолюбскую продолжал гнуть, пока после очередного конфликта с редактором ему не предложили написать по собственному.

В свой последний рабочий день он чувствовал себя на редкость прескверно. Ловил осторожные взгляды коллег и понимал, что его, как прокажённого, предпочитают сторониться. На всякий случай. Ещё вчера с ним приятельствовали, секретничали, живо что-то обсуждали, а сегодня боязливо отводят глаза и не решаются заговорить. Олег недоумевал: ведь он герой, бросивший вызов и угодивший в опалу, а никто из его собратьев по перу не хотел это признавать. Его предпочитали игнорировать. Почему? Неужели так велик страх попасть в немилость к руководству из-за него? Или того хуже потерять работу? Неужели так слаб и низок человек, что способен только на одно: роптать по углам, не смея высказать своё недовольство обидчикам?

– Слаб, Олег, ой, как слаб, – согласился с ним дядя Вова.

Поздним вечером они сидели вдвоём в какой-то пивнушке, где измученный и потерянный Олег изливал свою больную душу.

– Почему, дядь Вов?

– Не знаю. Что-то с нами не так. Мир несовершенен. Мы всё время из огня да в полымя. Может, в этом и есть какой-то высший смысл, но нам он неведом, поэтому и реагируем на всё так: с опаской, недоверием, страхом. Страх – это самое главное. Мы всего боимся: потерь, перемен, людей… И себя тоже боимся. Себя, наверное, больше всего.

– Но я же не побоялся восстать? Значит, страх можно победить?

– Ты уверен, что действительно победил и ничего теперь не боишься?

Олег задумался. Конечно, боится. Он потерял работу и не нашёл пока другую. Даже не знает, где её искать. Он боится, что в любую другую газету ему теперь заказана дорога: резюме ведь подпорчено увольнением. Ему уже двадцать четыре, а он так и не решился съехать из родительского дома, опасаясь, что не справится один. Он уже давно без девушки, потому что после истории с Наташей страшится пережить ещё одно предательство. И по-прежнему он жутко боится разных пересудов, боится, что его признают слабым и никчёмным. Но говорить всё это дяде Вове он не стал.

– Не уверен, – лишь робко сознался.

– То-то и оно, – дядя Вова многозначительно поднял вверх палец и тут же, заметив проходившую мимо официантку, попросил ещё два бокала светлого.

– И что мне теперь делать? – взмолился Олег.

– Я тебе вот что скажу, – после долгой паузы начал дядя Вова. – Бросай ты журналистику. Не твоё это.

– Я что, такой бездарный? – взъерепенился Олег.

– Успокойся. Не горячись. Не твоё – значит, есть дело, которое у тебя получится лучше. И колбасить тебя так не будет. Ты бы видел себя: пар из ушей так и прёт.

– Но мне казалось, я нашёл себя здесь. Мне интересно. Я горел так… И статьи я писал классные, скажи?

– Хорошо писал. И горел тоже. Заметь, ты это говоришь всё в прошедшем времени. Для тебя это уже пройденный этап. Он закончен. Только ты сам этого не понимаешь пока.

– Почему же закончен? – упирался Олег. – Мне так нравится это. Я думаю, что могу на этом поприще реализовать себя.

– Неправильно думаешь.

– Почему?

– Ты так думаешь, потому что не знаешь, куда идти. Ты растерян и цепляешься за то, что хоть и ускользает, но всё же было у тебя в руках.

– Я действительно не знаю, куда идти и что делать… Правда, – Олег с мольбой смотрел на дядю Вову.