– А-а-а-а-а-а!

– Да что ты дурная! – толкнул её в плечо муж. – Дом разбудишь. Мне завтра перед рейсом выспаться надо, а ты тут, как резаная, вопишь.

Дней через пять. Муж из рейса вернулся. Артёмку из садика забрала. По пути продуктами затоварилась, чтоб мужа с дороги вкусненьким угостить, – и на 10-ый квартал, домой. Открыла дверь, с порога: – Зразы будешь? Сейчас с капустой приготовлю.

Из комнаты одобрительно:

– Спрашиваешь!

Улыбнулась. Угодила, значит. Артёмку от комбинезончика распаковывает, сама от куртки-шляпки освобождается, все мысли уже на кухне, сейчас только сапоги снять. Нагнулась расстегнуть молнию, и взгляд приморозился:

– Стой, а откуда у нас эти тапки, я ж их выкинула?

Старые чёрные тапки покойной – динозаврики на них нарисованы. Дурацкие такие тапки, и не понятно, за что их Клавдия Юрьевна любила.

– Какие тапки? – голос из комнаты, слышно, как Дима переключает каналы.

Галя тихо Артёмке:

– Иди в свою комнату, с обезьянками поиграй.

Громко мужу:

– Иди сюда. Откуда тапки?

– Достала ты со своими тапками. Отдохнуть не даёт с дороги. Иди, зразы принесла, так готовь, – и не встаёт, пульт от телевизора чик-чик, с Петросяна на Винокура, с Винокура на Елену Воробей.

– Ты, понимаешь, это же баб Клавы тапки. Я их на помойку выкинула. Точно помню. Понимаешь ты или нет? – голос у Галины срывается, комок в горле.

Дима встал, прошёл в прихожую, почёсывает живот. Смотрит так непонимающе и вместе с тем равнодушно.

– Ну и что? У покойной одни тапки, что ли, были?

– С динозавриками одни, её любимые. И я к тому же все тапки выкинула, все!

– Ну, значит, запамятовала, эти не выкинула.

– Ты меня не слушаешь, по-моему. Я что сумасшедшая, что ли?!

– А ты что, хочешь сказать, что покойница с кладбища встала, по помойкам рыскала, чтоб тапки в дом принести? Дескать, чего добром разбрасываетесь?

– А ты не помнишь, что на похоронах было? Не помнишь, как она выла?

– А так вот из-за чего? Тапки свои оплакивала. Ну да, ну да. Пойду я, там сейчас Гальцев выступать будет, у него иногда смешно бывает.

– Стой, я тебе говорю. К нам никто не приходил, пока меня не было?

В дверь позвонили

– Ну, вот накликала, – лениво сказал муж и, почёсывая брюхо, удалился в комнату.

Галина недовольно хмыкнула, пошла открывать дверь. На пороге женщина лет пятидесяти. Незнакомая, выглядит интеллигентно. Только взгляд растерянный, опешивший даже:

– Извините, а Клавдию Юрьевну можно? – говорит также удивлённо.

– А вы собственно, по какому вопросу, – не задумываясь, говорит Галина, голова ещё тапками занята. – Клавдия Юрьевна уже больше двух недель как умерла. Похоронили.

– Как! – восклицает незнакомка. – Я ж с ней… Как?!

На глазах лицо у женщины сереет, она хватается за дверной косяк, чуть не падает. Галя поддерживает её за локоть, снова оборачивается в сторону комнаты:

– Дима, помоги!

– Ну, что там ещё, – недовольное бурчание.

Поняв, что подмоги ей не дождаться, Галя перекинула руку незнакомки себе на плечо, завела её в квартиру.

– Вы пока сядьте тут. Я сейчас воды принесу из кухни.

Принесла. Незнакомка сняла шарфик, трясущимися руками поднесла стакан воды ко рту, отпила, и после этого сказала, как выдохнула:

– Я с ней говорила сегодня. Я с Клавдией Юрьевной сегодня по телефону общалась.

Галина тут сама чуть не упала, за косяк схватилась одной рукой, и другой – за сердце. В комнате убавили громкость телевизора. Вышел муж, Уже без ехидцы в голосе и пузо не почёсывая:

– Пройдёмте на кухню, – говорит.

Быстро соорудили чайку, расставили стулья. Всё не знали, с какого вопроса к разговору приступиться, но гостья начала сама.