– Только свет везде выключить надо.

Галина пошла выключать: в прихожей, в комнате, на кухне. В темноте – чирканье спички. Робкий огонёк. Лицо экстрасенса озарилось зловеще – только уголки губ видны и белки глаз розовым отсвечивают. Стала водить свечой, забормотала:

– Уйди, откуда пришла, уйди с миром. Заклинаю душу твою неприкаянную, уйди в тьму непроглядную! – голос громче, изрекает скороговоркою: – тенью скройся среди теней, мёртвой стань среди мёртвых. Нет ходу! Нет ходу! Изыди!

На слове «Изыди!» зеркало пошло трещинами, бесшумно, просто будто начал рисовать по нему кто-то. Экстрасенс затряслась и с судорогой в голосе продолжала повторять: «изыди, изыди, изыди». Трещины отсвечивали жёлтым. И жёлтая тень появилась в зеркальной глуби. Едва различимо – только тень, только контур. И невнятный клёкот раздался, похожий на плач болотных птиц. Потом урчание. Из глубин зеркала прорывалось. Галина узнала этот голос, покойница тогда также в гробу бормотать начинала, потом будет всё громче и громче. На кухне опять замерцал свет. И когда он зажигался на полную мощность, становилось видно, что жёлтое пятно в глубинах зеркала делается всё больше, и по мере того, как оно приближается, количество трещин на стекле всё увеличивается; мелкие трещины, на морщины похожие. Экстрасенс выронила свечку и завопила:

– Свет включи! Где тут дверь?! Где выключатель?! Изыди! Изыди! Тенью скройся! Да, где же выключатель-то, Господи!?!!!

Неловкие движения, толчки, копошения во тьме, нарастающее урчание из зеркала. И тут экстрасенс нашла выключатель, нажала. Свет. Зажёгся. Наконец-то!

– Ты что не видишь, у тебя руки в крови?! – взвизгнула вновь экстрасенс.

Галина посмотрела на свои руки – нормальные руки, может только немного краснее обычного. Потом глянула на своё отражение в потрескавшемся зеркале. Там руки были в крови, и кровь стекала. Холодным потом прошибло. Дыхание тяжёлое, громкое, вырывается с хрипом. Хочется заорать, и невозможно заорать – всё нутро горем выжгла, выкричала. Экстрасенс перевела взгляд с зеркала на Галину и ещё раз взвизгнула:

– Госп… Госп… Господи, прости меня, – бормотала экстрасенс и руки её дрожали, – а там-то?!!! – она переводила взгляд с Галины на отражение в зеркале, и обратно.

Тут Галина, которую трясло не меньше, со всего размаху ударила по своему отражению. Зеркало посыпалось мелкой крошкой. Перед этим и экстрасенс и Галина заметили, что отражение даже и не колыхнулось, когда на него замахивались, и с рук его не поднятых всё также кровь стекала. Будто это и не отражение, а самостоятельная зазеркальная сущность.

Свет на кухне перестал мерцать, установился. Экстрасенс продолжала всхлипывать «Госп… Госп…», всхлипывала и собирала вещи. Подняла с пола погасшую свечу, положила на трюмо, засыпанное мелкими стёклышками. Водрузила на голову дурацкую шляпку, пальто надевать не стала, просто перекинула через руку, пошла к двери, внезапно обернулась, порыскала глазами, нашла сумочку, взяла, снова пошла – всё это, не переставая всхлипывать. Галина не обращала на неё внимания, всё смотрела на свои руки.

Хлопок двери. Снова одна… Одна ли?

Галина пошла в ванную. Включила горячую воду, дождалась, пока она станет обжигающей, стала мыть руки. Мыла нервно, исступлённо, почти сдирая кожу. Руки, действительно, становились красными, проступали капельки крови, и Галина начинала драить их ещё сильнее, ещё яростней. Кольцо мешает. Обручальное. С остервенением Галина начала стаскивать его с пальца. Резкое движение и кольцо выскользнуло, закатилось под ванну.

Старая сталинская ванна на высоких ножках.