Разумеется, много черт он унаследовал от рода матери, поэтому и не был похож на остальных детей, уважавших отца, но еще больше – боявшихся его. Шинед также немного побаивалась своего высокопоставленного родителя, хотя и в меньшей степени, чем другие ее братья и старшая сестра, но все же не настолько, чтобы полностью подчиняться его воле. Алексис же и вовсе не считался с отцом, если тот оказывался не прав. А то, что отец был не прав часто и по многим вопросам, Алексис даже не сомневался. Прямолинейность не раз доставляла ему страдания, возможно, когда-нибудь она его и впрямь погубит.

Шинед подошла к Алексису и нежно обняла его. Сначала никак не отреагировав на это проявление чувств и даже проявив деланную холодность, вскоре он выразил ответное чувство – страстно поцеловал ее, причем в губы.

– Не забывай, что ты мой брат. – Шинед тихонько отстранилась и на расстоянии погрозила пальцем, нахмурив брови, будто сердилась. Затем она звучно рассмеялась.

Алексис подхватил ее на руки и начал кружить в воздухе. Она казалось легкой, как пушинка. Смеясь без устали, пребывая в полной радости, Шинед искренне восхищалась своим красавцем-братом и гнала греховные мысли прочь. Жаль, что он являлся ее близким родственником…

Почувствовав ногами опору, когда Алексис перестал ее кружить, девушка, чтобы отвлечься, критически осмотрела свою одежду. Она вспомнила, что испачкалась в крови, когда прошлой ночью расправилась с четырьмя напавшими на нее мужчинами. Алексис внимательно следил за ее движениями, и от его взгляда не ушло, что рукав ее рубахи был запятнан кровью. Перехватив его заинтересованный взгляд, Шинед торопливо накинула на плечи плащ.

– Ты… убила кого-то той ночью? – в упор глядя ей в глаза, спросил Алексис.

Ей вовсе не хотелось вспоминать прошлую ночь и тем более обсуждать произошедшее с нею приключение с братом или с кем-либо еще. Шинед заняла глухую оборону.

– Убила просто так или была голодна? – никак не унимался он.

Она сделала движение вперед, чтобы уйти, однако Алексис преградил ей путь. Уж что-что, а упрямство было у него в крови.

– Пропусти!

– Сначала ответь, Шин!

– Алексис, пропусти меня немедленно! Ну, же! Мне надо увидеть отца!

Шинед начала сердиться, а в гневе ей лучше не перечить. И Алексис это прекрасно знал. Взяв ее за руку, мужчина наклонился и приложил губы к тыльной стороне ее ладони, как какой-нибудь благородный джентльмен. Им, правда, младший брат Шинед никогда не был. Или совсем чуть-чуть. В ответном чувстве девушка по-отечески поцеловала его в лоб и поспешила уйти. Вступать с Алексисом в словесную перепалку желание и силы у нее отсутствовали. Всем известно, что он любого замучит своими речами. А Шинед вовсе не хотела ссориться с любимым братом.

Миновав многочисленные мрачные комнаты и коридоры, в которых она не встретила ни одной души, Шинед поспешила войти в огромное помещение, напоминавшее своею помпезностью и величием тронный зал в каком-нибудь средневековом замке. В центре зала, под высоченным куполом, который, казалось, мог достичь небес, возвышалось кресло с золоченой спинкой, обитое бархатом глубокого синего оттенка, в котором восседал немолодой уже мужчина, но при этом хорошо сохранившийся внешне, с остатками былой красоты на лице.

Люстра на тысячу свечей хорошо освещала фигуру мужчины. Он имел слегка заостренные черты лица, гладкие прямые волосы, немного расширенный стан – явно любил потрапезничать, – был высок ростом, обладал строгим и властным характером, хотя многочисленные родственники или представители иных кланов посчитали бы его нрав заносчивым и резким, и явно его боялись. Обеими ладонями он обнимал подлокотники кресла, выставляя напоказ перстни с массивными драгоценными камнями. Помимо толстой золотой цепи на шее других украшений на мужчине не было. Простая черная одежда, похожая на траур, составляла его ежедневный наряд, который не менялся уже много лет.