— Вот как. А ты собственница, — произносит Дженн, поднимая голову к потолку, в поиске невидимой «соперницы» — Если передумаешь, дай мне знак, детка. — Она собственнически тянется к руке стоящего перед ней мужчины, но не успевает коснуться, так как они оба сразу отступают на шаг, словно по выученной команде. И не дожидаясь от неё, какой бы то ни было реакции, мужчины быстро удаляются, оставляя нас одних.

Как только мы достигаем конца коридора, перед нами разъезжается массивная дверь, пропуская нас внутрь зала первого этажа, где мне сразу же бросается в глаза многочисленное количество стеклянных конструкций, разных видов и форм. С потолка стекают вниз неоновые лучи от статоскопов, хаотично облизывающих своим лазерным светом стеклянный пол, затем стены, диваны и столики, и так заново по кругу.

Диджеское ложе, возвышающееся над танцполом, будто парит в невесомости, из-за бесконечного множества стекла, отражающего в себе противоположную стену. Над головой диджея изображена огромная луна лимонно-горчичного оттенка, приглушённый свет которой освещает танцевальную площадку.

Мои глаза бегло рассматривают присутствующих здесь людей. Их чёрные мантии обильно заполняют танцпол, а лица закрывают разнообразные маски. Пол мод моими шпильками пульсирует от ритмичной танцевальной музыки, заполняющей каждый дюйм клуба. И на секунду я даже ловлю себя на мысли, что нахожусь в престижном клубе Лондона, ничем не отличающимся от тех, где я уже бывала. Но иллюзия моих выводов с треском лопается и рассыпается на осколки, как только мы оставляем позади танцпол и оказываемся в другой части зала, которая ранее была недоступна взору.

В подвешенном к потолку квадратном сооружении, очень похожем на аквариум, находится четыре человека. Застыв на месте, мы с Дженн буквально всматриваемся на неприятное зрелище, где мужчины, одетые в костюмы спартанцев, хлестко бьют плетьми женщин, стоящих к ним спиной на коленях. Кожу их ягодиц разрезают мелкие и крупные бардовые полосы. На очередном ударе, я невольно подвигаюсь к Дженн и жмурюсь, чувствуя, как желудок резко сводит, а затем на языке появляется привкус неприятной горечи.

— Необычно…

Услышав сквозь громкую музыку голос Дженн, настороженно поворачиваюсь к ней.

— Что-то в этом есть, да? — бросает вопросительно подруга, смотря на меня с абсолютно умиротворённым выражением на лице.

Я намеренно стараюсь не смотреть в сторону "человеческого аквариума", так как ощущаю бесконечную неловкость за возможность наблюдать за ними. За всем этим странным зрелищем. Это правда кому-то нравится? И покрутив головой по сторонам, незамедлительно нахожу положительный ответ на свой вопрос. Сидящие за столиками люди даже улыбаются, когда женщина за стеклом издаёт громкий жалобный стон, от очередного удара плетью. Ну все, хватит! Отворачиваюсь вновь. От переизбытка волнительных эмоций, на коже выступает испарина, образующая в ложбинке груди маленькую бусинку пота, медленно стекающую вниз и оставляющую за собой прохладный след.

— Безумие какое-то. — с нотками отвращения подытоживаю я.

— Так, я считаю, что для начала нам нужно расслабиться, — громко произносит Дженн, наклоняясь ближе к моему уху. — Пойдём к бару! — протягивая руку, она жестом приглашает пойти за ней.

— Дженн, ты уверена, что нам обязательно нужно пить? — с тревогой в голосе произношу я, вдавливая свои шпильки в пол ещё сильнее, чтобы удержаться на ногах.

— Конечно, а ты что в этом не уверена? Посмотри на себя, ты выглядишь как испуганный котёнок, Эва, — причитает она, — а ты же помнишь, что мы пришли сюда веселиться? — уголки ее губ трогает лукавая улыбка. — Всё под контролем, подруга! Ты со мной и никто тебя и пальцем не тронет. Что тебя так беспокоит?