Начала вести дневник Эмма, судя по дате, со дня смерти матери.

Эмили пробежала глазами текст, отчасти понимая эту девушку — совсем юную, пугливую и наивную, выплеснувшую на листки бумаги свое горе и отчаяние. Кое-где чернила расплывались от слез.

Эмили тяжело вздохнула, обняла дневник и решила почитать его в саду.

— Куда вы, мисс Эмма? — в ужасе уставилась на нее Лора, когда поймала идущей на улицу.

— В сад, побуду на свежем воздухе, — ответила она.

— Но вам нужно хотя бы одеться! — воскликнула Лора.

— Я одета, к тому же, я никого не жду, — махнула рукой Эмили, выбегая из дома под недовольный бубнеж горничной.

Эмили страшно не хотела насиловать свое тело корсетом и кучей сорочек в такую жару. Когда ее родственники вернутся, она это услышит и успеет скрыться в комнате.

Выбрав себе место в тени огромного дерева, она расстелила прихваченный из гостиной плед и, устроившись поудобнее, открыла дневник чуть дальше начала.

И сразу в глаза бросилось, как красиво Эмма выводила имя Кристофера Моргана. Она с такой страстью и влюбленностью описывала его, что Эмили стало ее жаль. К тому же Эмма, судя по всему, и сама понимала, что не привлекала Моргана, и очень оттого страдала.

Много было на страницах ее стихов, которые навевали на Эмили зевоту. Она их даже дочитать до конца не могла и просто переходила на следующую страницу.

Более интересно стало читать, когда дело дошло до Марии. Эмма описывала то, как старалась ее полюбить и принять, как та постоянно растаптывала ее чувства. А еще между строк читался страх перед Маргарет, сумевшей завоевать сердце Моргана.

— Да уж… — пробормотала Эмили, перевернувшись на спину. — Беспросветная драма…

Потом градус повествования совсем изменился. Эмма больше писала про какую-то болезнь, о которой ей твердила Мария. Почерк терял свою ровность, а предложения порой обрывались, но основное уяснить Эмили смогла. Доктор Смит и правда домогался Эммы, а от его лечения ей становилось только хуже.

Теперь Эмили точно знала, что непременно свернет уроду шею, если еще раз увидит его. Депрессия и напряженность Эммы, о которых буквально кричала та со страниц дневника, приводили Эмили в ярость. Похоже, Мария действительно выкачивала деньги и все приданое из семьи Эшби для своей Маргарет.

«Я встретила ее. Этот угольный цвет кожи, будто она вышла из пекла Ада…» — Эмили нахмурилась, вырывая взглядом строчку из последних записей.

«Она была доброжелательна, но плохо говорила по-английски. И имя у нее такое странное… Лунджил, если я правильно его написала», — писала Эмма.

— Черт! — воскликнула Эмили, подскакивая на ноги.

Ее сердце забилось с бешеной скоростью. Лунджил.

Она была здесь, эта женщина.

«Я сделала все, как она сказала. И спрятала это в особняке виконта Моргана. Почти на глазах, в нише между дверью его спальни и картиной, есть место с деревянной прослойкой. Доска там отходит — совсем немного, но этого хватило, чтобы спрятать ее. Даже если виконт Морган найдет это, то ничего не поймет, я и сама не понимаю… Я не представляю, как мне это поможет. Но я написала ему письмо, где во всем призналась. Высказала все свои чувства и все помыслы. Я просто хочу, чтобы он посмотрел на меня. Я пойду за ним куда угодно… Куда угодно…» — так заканчивала свой дневник Эмма.

Больше исписанных страниц не было.

Эмили уткнулась в серую бумагу лицом. Ей нужно было попасть в особняк Моргана, чтобы достать то, что Эмма спрятала. И найти эту Лунджил, которая, судя по всему, тоже находилась в особняке Моргана.

— Черт, — простонала Эмили.

Она вообще не собиралась иметь с Морганом никаких дел. И как теперь быть?