На следующий день Евстафий умер. Фёдор сказал, что в Новгородской губернии умерших сжигают на костре, потом собирают косточки и закапывают их. Иоан и другие возразили, что сжигать не будем, а захороним в земле, так повелось в монастырях Вологодской губернии.

Двоюродный брат Фёдора Василий отвёл остальных от поселения на высокую горку, там уже были две свежие могилки. Иоан спросил, кто захоронен. Василий, смахнув слезу крепкой рукой, ответил, что здесь лежат маленькие дети – его сын, которому было всего 8 месяцев, а во второй могилке похоронена внучка Фёдора – невестка родила недоношенного ребёнка; дети умерли 9 лет назад из-за тяжёлых условий в первый год жизни на новом месте.

Ссыльные похоронили Евстафия, поставили на могиле крест, зная, что он христианской веры. Монахи отслужили молитву.

На следующий день старейшина поселения Фёдор собрал всех своих родственников и ссыльных, и сказал: «У нас одна семья, все мы родственники. Посоветовавшись, мы решили, что вы должны для себя найти другое место, где, как и мы 9 лет назад, начинать с нуля. Я отведу вас выше по течению реки, где находится небольшое поселение из 3-х домов. Жители этого поселения освоили эти места на три года раньше нас, они в своё время помогли нам осесть на этой земле. Бежали они из Ярославской губернии, а их судьба как две капли воды похожа на нашу. Их община состоит их четырёх мужиков, шести женщин (две из них вдовы), и четверых детей – один мальчик и три девочки от 4 до 14 лет. Они люди добрые, могут вас принять, так как им очень нужны мужские руки. Поселение находится в четырёх верстах от нас». Подумав, Фёдор добавил: «Если вы не приглянетесь общине, то есть одно место за небольшой рекой – там небольшие участки земли, не заросшие лесом, как возле реки, так и в отдалении от неё. Есть и горка из песчаной породы, где мы изначально хотели остановиться, даже есть схрон, выкопанный нами 9 лет назад. Охотясь, мы иногда останавливаемся в том месте, скрываясь осенью и зимой от непогоды».

Старший из ссыльных Иоан сказал: «Благодарим вас за соль и хлеб, за оказание помощи больному Евстафию! Царствие ему небесное!», и попросил показать это поселение и познакомить со старейшим человеком той общины.

Фёдор со старшим сыном Яковом спустились вниз к реке, к ладье (лодке), пригласили в ладью беженцев, сели за вёсла (4 весла) и поплыли в соседнее поселение. Через два часа они уже пристали к крутому берегу, где стояла похожая ладья, привязанная верёвкой к толстому пеньку.

Поднявшись на крутой берег приезжие подошли к поселению, где их встретили лаем крупные собаки – две лайки. Услышав тревожный лай собак, из-за высокого забора вышли двое крепких мужиков с ружьями наготове.

Фёдор приветствовал пожилого мужчину, поклонившись ему в пояс, после чего произнёс: «Мы извиняемся, Пётр-батюшка, за беспокойство, что отвлекли вас от дел. Просим выслушать этих людей, которых вы видите – это скитальцы, выбрались из ссылки и тюрьмы. Это хорошие люди. Мы, ваши соседи, в течение месяца делили с ними хлеб и соль, они помогали моей большой семье разработать землю под посевы. Я знаю, что вам очень нужны мужские руки для тяжёлой работы по увеличению площадей под посадку».

Поклонившись приезжим в ответ, Пётр произнёс: «Мужских рук в нашей семье действительно не хватает, но если к рукам и в головах у вас добрые помыслы, то дадим вам кров, а там посмотрим».

Пётр подвёл приезжих к маленькому домику с двумя окошечками, смотревшими на южную сторону, закрытыми толстыми ставнями. Собаки, бежавшие сзади, пытались схватить за длинные полы одежды монахов. Пётр сказал властно молодому мужчине: «Гришка! Утихомирь собак!» Гришка громко свистнул, выругался на собак, после чего собаки, как по команде, поджав хвосты, побежали к домику, стоящему в десяти саженях от дома, куда привёл их Пётр.