: метод определяется объектом, а не устанавливается субъектом. Религиозное чувство – это личностное явление, поэтому мы пояснили, что метод его рассмотрения (а этот подход должен быть постоянным) – это размышление человека о самом себе. Напротив, тот факт, называл или не называл Христос Себя Богом, был ли Он Богом или нет, пребывает ли Он с нами и по сей день – это историческая проблема, поэтому и метод должен быть соответствующим, и соответствующим серьезности проблемы.

В этой связи мне хотелось бы сделать небольшое отступление. Иногда можно слышать утверждения такого рода: «У христиан есть Христос, у буддистов – Будда, а у мусульман – Магомет». Совершенно очевидно, что подобные высказывания есть плод невежества. Однако необходимо кратко остановиться на этом вопросе.

Христианская весть состоит в том, что Человек, Который ел, ходил, вел нормальное человеческое существование, сказал: «Я – ваша судьба», «Я – Тот, Кем стоит все мироздание». Это объективно единственный случай в истории, когда человек не просто «обожествил себя» в общем смысле, но по существу отождествил себя с Богом. С точки зрения истории религиозного чувства человечества нужно заметить, что чем гениальнее религиозное прозрение человека, тем в большей степени он воспринимает и переживает на опыте свою отдаленность от Бога или превосходство Бога, несоразмерность между Богом и человеческим существом. Религиозный опыт – это переживаемое на опыте осознание человеком своего ничтожества, несоизмеримости тайны. Рассказывают, что св. Франциска однажды застали на коленях и уткнувшимся лицом в мох в лесах Верны; он все время повторял: «Кто Ты? Кто я?»[55], свидетельствуя таким образом о пропасти, разделяющей два полюса – человека и Бога, благодаря которой и возникает притягательная сила религиозного чувства. Чем глубже это чувство, чем более подобно мощному, сияющему, опаляющему разряду молнии, тем в большей степени человек ощущает разность потенциалов между этими двумя полюсами. Чем в большей степени человек религиозно гениален, тем менее подвержен искушению отождествить себя с божественным. Человек может действовать, «притворяясь» богом, но теоретически постичь подобное отождествление невозможно. Человек по самой своей структуре не может отождествить свою очевидную незавершенность с целостностью, разве что в случае явной патологии. В обычном состоянии разум не поддается этому искушению, потому что каждое искушение должно отталкиваться от чего-то правдоподобного, видимости возможного. Считать себя Богом для человека невозможно, это неправдоподобно.

В истории есть факт, который претендует на то, чтобы считаться собственно осуществлением гипотезы о том, что тайна вошла в ход истории как ее фактор, то есть как фактор земной, человеческий.

Мы видели, что религиозная гениальность тем более истинна, чем более далека от подобного притязания. Но вот перед нами религиозное явление, основанное как раз на таком притязании.

Прежде всего рассмотрим все, что нам было передано как констатация данности, а затем более подробно рассмотрим содержание притязания.

В нашем распоряжении находится дошедший до нас исторический документ, который указывает на то, как впервые возникла эта проблема, – это Евангелия. Природа этого документа представляет проблему для исторического исследования. Прежде чем констатировать факты в том виде, в каком они дошли до нас, сделаем несколько замечаний.

а) Для начала поясним, чем Евангелия не являются: таким образом, приступая к ним, мы избежим использования метода, несоответствующего объекту, поскольку, как мы сказали, объект можно узнать, только используя метод, диктуемый им самим для его рассмотрения.