– Да, – тихо сказала Виктория.

– Да, – прошептала Люси.

– Вот дьявол, – шепотом добавила Виктория, обращаясь к Люси.

На работе у меня есть несколько хороших друзей. Слава богу, они не похожи на Гундосую Николя и ее восхищенных поклонников. Лиз, с которой мы сидим в одной комнате, всего на несколько лет моложе меня, а Мэри, которая работает в расчетном отделе, а с нами обычно обедает, отметила собственное пятидесятилетие несколько лет назад. Так что наши разговоры неминуемо должны были прийти к теме старения и влияния этого процесса на наше физическое и душевное здоровье. Находимся ли мы на грани срыва или нет? Доживем ли мы до пенсии, и что будем собой представлять к тому времени, если доживем? Обычная веселенькая, жизнеутверждающая беседа, так развлекающая во время утомительного рабочего дня.

– Когда мне исполнилось пятьдесят, – сказала Мэри, оторвавшись от лазаньи и картошки фри, – Дерек отвез меня в Нью-Йорк.

Мы с Лиз уныло переглянулись над бутылкой уксуса. Как я уже говорила, она славная, эта Мэри. Не ее вина, что ее Дерек так действовал нам на нервы.

– Мы летели на «конкорде», – добавила она, и глаза у нее посветлели от приятного воспоминания.

– Чудесно.

– И ходили на концерт Майкла Болтона.

Ну конечно. Что тут сделаешь.

– Я хотела бы чего-нибудь в этом роде, – задумчиво проговорила я, играя с чипсами. – Хотела бы я полететь куда-нибудь… с кем-нибудь…

– Ну, ты же не знаешь… – мягко начала Лиз.

Знаю-знаю. К несчастью, я знаю все слишком хорошо.

– И никогда не возвращаться! – триумфально улыбаясь, договорила я, как будто только что приняла серьезное решение. – Если бы я могла, то улетела бы куда-нибудь и никогда не вернулась!

– А как же дети? – спросила Лиз.

Она выглядела встревоженной. Ее дети еще были в таком возрасте, когда оставлять их одних очень страшно.

– Мои уже выросли, – заявила я. – Они не будут без меня скучать.

– Пока деньги не кончатся! – засмеялась Мэри.

– Тогда им придется справляться самим.

Неужели это говорю я? Так твердо и безжалостно? Но ведь это правда, вот в чем дело! В их возрасте я уже зарабатывала себе на хлеб. Твердо стояла на ногах. Мой дом, без сомнения, оказался для них слишком удобным, со всеми этими стереосистемами, фенами и незамерзающими окнами. Почему девочки не желают отправиться стоять на собственных ногах в какое-нибудь менее удобное место? Почему они не могут научиться готовить или хотя бы загружать посудомоечную машину? Нет, единственное решение для меня – это оставить их в покое, а самой куда-нибудь улететь.

– Почему ты улыбаешься? – спросила Лиз все еще тревожным тоном.

– Чем больше я об этом думаю, тем лучше это звучит. – Соус капал с наколотого на вилку кусочка картошки, о котором я забыла. – Я смогу вернуться, чтобы повидать их, если захочу. На личном самолете.

– Или на вертолете, – улыбнулась Мэри, включаясь в игру.

– А иногда я приглашала бы их к себе. Если буду устраивать большую вечеринку.

– Банкет, – поправила меня Мэри.

– Бал, – твердо сказала я. – Мне всегда хотелось устроить бал. С банкетом.

– Это не важно, Элли, – как обычно ласково вступила Лиз. – Я уверена, что у тебя на вечеринке будет просто чудесно.

Последовало молчание, которое длилось, скорее всего, около десяти секунд. Примерно столько времени понадобилось, чтобы кусок картошки свалился с вилки. И чтобы на столе образовалась лужица соуса. И за это время две мои собеседницы посмотрели друг на друга и явственно сказали: «Вот черт!» – хотя на самом деле они ничего такого не говорили.

– Не будет у меня никакой вечеринки, – отрезала я.

– Нет, конечно. Но если бы она была, то получилась бы просто прелестной.