В веках посветлело. Открываю глаза: Гаранин поднял стеллаж на своих плечах и поставил его на место.

Поворачивается, видит меня, протягивает руку. Я слабо беру ее. Он тисками сжимает мою ладонь, рывком выдергивает меня из кучи брошюр и ставит на ноги.

– Какого… дьявола… вы полезли… на шкаф? – спрашивает он с расстановкой. Так грозно, что у меня трясутся поджилки.

– За ба.. ба… бабочкой, – блею я.

– Какой, к хрену собачьему, бабочкой?!

– Вот этой.

Тычу пальцем в пространство у него над головой.

Там порхает махаон. Мне кажется, он смеется над нами тихим шелестящим смехом.

Глупое насекомое опускается прямо на лоб Гаранина. Он вздергивает руку и хочет прихлопнуть помеху.

Я хватаю его за рукав:

– Не убивайте! Это редкий вид, он в Красной книге!

Махаон почуял неладное и перелетел на поверженный стеллаж.

– Это вас надо занести в Красную книгу, Нина Егоровна. Как особо опасный для человека вид.

Гаранин накрывает бабочку своими крупными ладонями, как домиком. Перешагивает через полки, подходит к окну и выпускает махаона на волю.

Библиотекарша стонет и кудахчет. Мечется по залу в отчаянии. Она готова вырвать свои пергидролевые пряди.

– Вы что наделали! И ведь приличные на вид люди!

– Мы все приведем в порядок, – обещает Гаранин стальным голосом. – А вообще-то нужно подать на вас в суд. Вы не закрепили стеллажи должным образом. Эти шкафы непригодны к использованию. Моя помощница могла покалечиться.

– Да где я вам возьму пригодные, с нашим-то финансированием, – огрызается библиотекарша.

– Давайте исправлять, что натворили, – велит мне Гаранин.

И сам подает пример: начинает поднимать стеллажи.

До обеда мы наводим порядок в библиотеке. Заодно я получаю урок «ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций» – так Гаранин обозвал нашу уборку.

Признаться, он меня впечатлил. Он ведет себя, как и должен настоящий мужчина – эффективно, немногословно. Не истерит, ногами не топает, не ругается (по крайней мере, вслух). Он впрягается в работу наравне со мной, действует четко и по плану.

Без усилий ворочает стеллажи и попутно объясняет библиотекарше, как их правильно закрепить, чтобы больше такой фигни не случалось. Та согласно кивает и вздыхает.

Потом он помогает мне собирать брошюры. Но мало собрать: надо еще расставить их на прежние места.

Библиотекарша дает нужные указания. Она уже успокоилась и даже приятно взволнована. Мы разнообразили ее скучный трудовой день.

Немного поруководив, она сматывается пить чай.

Гаранин со мной не разговаривает. Но догадываюсь, о чем он думает. Хорошо, что он не озвучивает свои мысли. Такого порядочной девушке лучше не слышать.

– Опять будете утверждать, что все вышло случайно и вы ни в чем не виноваты? – спрашивает он внезапно.

– Нет, не буду. Зря я полезла на этот шкаф, – признаю кротко. – Надо было вас позвать, вы выше, дотянулись бы.

Но сердце шефа не смягчается.

– Вы головой хоть иногда думаете, Нина Егоровна?

– Я думала сердцем. О том, что нужно выпустить бабочку на волю. Иначе она бы зачахла среди книг. Сегодня мы с вами сделали одно очень хорошее дело. День прожит не зря.

Гаранин издает какой-то сдавленный звук, как будто он с усилием загнал крепкое ругательство себе обратно в глотку.

– Вы не только бабочку спасли – вы и меня спасли Самсон Викторович. Большое спасибо. Иначе меня бы прибило шкафом. Вы очень сильный и ловкий.

Гаранин вдруг смеется. У него приятный смех – низкий, раскатистый, заразительный.

Невольно прыскаю в ответ.

– Еще скажите, что ваш рыцарь. То от елки вас спасу, то от шкафа, то из бездны бассейна вытащу. Что на очереди? Сражение с кофеваркой?