Он готов сожрать меня вместо блинчиков.

***

– Здра… здравствуйте… Сам… Самсон Викторович, – выдавливаю я. – Приятного аппетита.

Делаю книксен и протягиваю ему тарелку с блинчиками. От ужаса у меня перепутались все рефлексы и инстинкты.

– Взаимно, – говорит он насмешливо и косится на тарелку, которая ходуном ходит в моей руке.

Но тут его осеняет, он утрачивает игривую язвительность и превращается в полного подозрений начальника.

– Что вы тут делаете? Вы разве не в клинике сейчас должны быть, к операции готовиться?

Он в упор смотрит на мою грудь.

Грудь на месте, отлично видна в вырезе платья.

– Я… видите ли…

– Нин, ты что застряла? – окликает меня из-за столика Маша. – Давай быстрее, Элька нас на катамаран записала кататься, а потом в хамам пойдем!

– Катамаран? Хамам?! – негромко, и от того очень зловеще говорит Гаранин и догадывается:

– Вы меня обманули. Вам не нужно в клинику. Вы сбежали с работы, чтобы бездельничать, кататься на катамаранах и париться в хамаме веником!

– В хамаме веники не используют, это турецкая баня, а турки без веников парятся, – зачем-то объясняю подобострастно.

– А вы сейчас парите мне мозги, Иволгина. Как вам не стыдно! Вы подвели коллег, ушли в отпуск в разгар нового проекта, да еще начальство обманули.

Молча киваю, соглашаясь со всеми обвинениями. Мне хочется провалиться сквозь землю. Мозг не может выдумать ни одного толкового оправдания. Зато он выдает дурацкий вопрос:

– А вы что тут делаете, Самсон Викторович?

– Я на конференции, представляю новый проект. В котором вы должны принимать активное участие, Иволгина, – чеканит генеральный.

– Самсон Викторович, я как только вернусь, так сразу и…

– Ваш отпуск отменяется, – объявляет он стальным голосом. – Никакого катамарана и хамама. Вы немедленно возвращаетесь на работу и пишете объяснительную. Вряд ли отделаетесь простым выговором.

– Самсон Викторович, автобус только завтра! – взмаливаюсь я.

– Тогда вы сейчас вернетесь в номер, откроете ноутбук и будете править материалы к конференции. Я вам их скину после того, как позавтракаю.

Отворачивается, давая понять, что больше смотреть на меня не желает, на жалкую обманщицу и тунеядку.

Но вдруг останавливается, что-то вспомнив, возвращается и забирает у меня тарелку с блинчиками.

– Благодарю, – сухо роняет он и уходит за свой стол.

Моргаю ему вслед и перевожу дух.

***

На негнущихся ногах иду к девчонкам и без сил плюхаюсь на свое место.

– А блины где? – строго спрашивает Маша.

– Их сожрал волк.

Девчонки недоуменно переглядываются.

– А ты чего с этим рыжебородым болтала?

– Этот рыжебородый – мой начальник Самсон Викторович Гаранин. Он собирается меня убить и съесть.

Рассказываю подругам всю историю. Девчонки фыркают, потом ржут.

Присоединяюсь к ним – от нервов и меня пробило на смех.

Но потом искоса гляжу на столик Гаранина и вижу, что он мрачно жует мои блинчики, уставившись на меня ледяным взором.

Смех сразу пропадает, в груди все сжимается.

– Придется завтра ехать домой, – сообщаю беспомощно. – А сегодня сидеть в номере и работать. Гаранин велел.

– Еще чего! – сердится Эля. – Тебе отпуск дали? Дали. Вот и отдыхай. Живи одним днем! Конференция скоро закончится, твой начальник уедет. Он же генеральный, так? В твоем отделе у тебя своя начальница, Инесса, пусть она и решает, когда тебе выходить работать.

– Все не так просто, Эля!

– Нинка, все очень просто, – говорит Эля снисходительно. – Объясни ему по-человечески свои мотивы. Скажи, что тебя эта дура Сюзанна в грех ввела. Поклянись отработать. А сейчас не порти нам отдых, пожалуйста! Как мы тут без тебя будем?