– В последнее время меня мучает такое мерзкое внутреннее чувство… это не похоже на депрессию. Да вообще ни на что не похоже. Ты как-то говорил, что у тебя хроническая непереносимость жизни, и я все врубиться не мог: это подростковый дебилизм, который пройдет сам собой, или реальная проблема, требующая коррекции. – Дилан засунул руки в карманы и продолжил: – У меня сейчас похожая ситуация, правда, с одним большим отличием. Мне нравится жизнь, но не моя. Прикинь, как все фигово завернулось? Причина, конечно, в отце. Всегда была в нем. Ну, ты знаешь…

Постояв ещё немного, Дилан окончательно понял, что нет толку от его воспроизведенных вслух душевных терзаний, таких жалких и до нелепости тщетных. Никто ему не ответит, не даст совет и не поддержит, сказав пару приободряющих слов. Но, находясь здесь, перед могилой друга, ему становилось спокойнее, легче. Зыбкое упование в скорые изменения все ещё металось в сознании Дилана, потому он не торопился окончательно зарываться в песок, как прячущийся от опасности паук. Нужно держать спину ровной и не подавать виду, не обнажать на всеобщее обозрение свое сумрачное состояние.

Снег медленно падал с неба, оседая на плечи и темные волосы Дилана, который уверенно развернулся и устремился обратно к своему автомобилю. Хватит на сегодня нытья, подумалось ему. Хватит бесцельно трепаться и растрачивать драгоценное время впустую.

Дилан побрел к машине, почему-то ощущая себя каким-то ненужным и брошенным. Одиноким, расколотым, но при этом раздраженным и чересчур озлобленным. Чувства такого характера ему не нравились. Они словно были навязаны, словно принадлежали кому-то другому, не тому, кого бы Дилан поставил в пример для подражания. В общем и целом, выглядела вся эта сложившаяся душевная композиция не наилучшим образом. Но не важно, сейчас сыну главы корпорации «Нервус» предстояло отправиться на весьма скучную и неинтересную работу, а там демонстрировать свои загоны было категорически запрещено. Уж он-то не мог ударить в грязь лицом тогда, когда именно этого все и ждали.

* * *

Пожалуй, за время работы у Дилана образовалось два весомых стимула заходить в здание «Нервуса» без брюзгливости и горести; они помогали ему держаться на плаву. Первым по списку, но не по значению, был Икс-Ролди – совершенно восхитительное создание, которое радовало глаз и вдохновляло парня, придавая сил и бодрости. Вторым приятным фактором являлась одна таинственная особа, ставшая для Дилана маленьким теплым лучиком, пробирающимся сквозь угнетающие тучи не то депрессии, не то стремительно развивающегося психического расстройства. Она подавала большие надежды, правда, Дилан пока не определился, на что именно. Казалось, вот оно – то, что ему нужно. Однако взять это было не так уж и просто, потому Дилан не тешил себя пустыми грезами и старался лишний раз не зарекаться о своем маленьком и хрупком счастье.

Он каждый будний день проводил по однотипному графику. Здоровался с молодой секретаршей по имени Лея, заходил в свой кабинет кобальтовых оттенков с прохладной бело-голубой подсветкой потолка, садился за стол из стекла и стали и открывал дожидающуюся его коробку с неплохим завтраком, о наличии которого, как ни странно, заботился сам Ласс Шейн, а после отправлялся на каждодневное совещание. Здесь уже начинались приключения, так как требовался прямой контакт с людьми, наотрез отказывающимися полностью выполнять указания Дилана. Как раз этого он и боялся больше всего.

– Я думаю, нам необходимо прибегнуть к оперативному вмешательству, – начал гнуть свое Гарри Хэсберн. – Как ведущий специалист в области нано-технологий, я предлагаю…