В нижнюю клетку поселились два весельчака – Майк и Джим. Они всю ночь хохочут. Не знаю, когда спят, камеди клаб, а не тюрьма. Ну просто заливаются смехом. У одного пятнадцать лет срок, у другого десять.

Майк, агент по недвижимости, попал за ипотеку. Фальшивые бумаги о доходах предоставлял банкам, раздувал цены на недвижимость, но говорит, – не виноват, бухгалтер-аферист деньги стащил и на босса свалил.

У него был свой самолет, двадцать миллионов в недвижимости, половина федералы конфисковали, но несколько домов, те, что на мать записаны, уцелели. Десять лет срок дали, но после ста пятидесяти тысяч адвокатам, снизили до пяти. Сейчас он как раз по пути в суд – апелляция.

Джиму пятьдесят пять, весит сто тридцать кг, живот будто беременный, с трудом передвигается. Усатый, лысый, веселый, диабетик, наркоторговец. Говорит, переводил доллары в золото и закапывал на кладбище, там самое надежное место, федералы никогда не найдут. Остальное всё отобрали: дом, две спортивные машины и катер, на котором он в Гольфе Мексико с девушками кокс нюхал. Есть что вспомнить, но пятнадцать лет немало, когда тебе пятьдесят пять плюс диабет. Тогда откуда веселье? Ржут всю ночь, прям зависть берет.

Четыре утра. Майк и Джим внизу гогочут. Тоней пытается спать, вертится, кряхтит. Народ начинает выползать из клеток на прием медикаментов. Много диабетиков, выходят на прием инсулина. Когда-то они были здоровые, красивые, подающие надежды мужчины, женихи и сердцееды… сейчас же уколы каждое утро и тридцать лет за решеткой. Тут даже есть двое в инвалидных колясках. Один потерял ногу из-за диабета, а второй, молодой негр, убегая от копов, соскочил с крыши дома и сломал обе ноги. Вон они, в очереди, один принимает инсулин, другой обезболивающее.

Пытаюсь изучить правила поведения. Например, нельзя общаться с разным цветом кожи, рекомендовано держаться ближе к своей расе. Я сижу за столом с Майком и Джимом – соседями из нижней клетки, а вчера к нам присоединился Норманн. Рыжий, толстый, важный, круглое честное лицо, по тюрьмам двадцать лет, вор–медвежатник.

Рассказывал историю: забрался как-то в богатый дом ночью на второй этаж, видит – сейф. Ну он, конечно, давай пробовать отпирать. И так, и так… А в доме сигнализация сработала: слышит, копы летят, сирена.

Норм открывает окно, выпихивает сейф на улицу и сам вслед прыгает. А там болото внизу, ночью не заметил. Ящик застрял в грязи, да и воришка влип. Четыре патрульные машины перед домом с мигалками и сиренами, а Норманн по колено в грязи под окном, рядом с сейфом.

Часа через два копы уехали, дом опечатали. Хорошо, что Норм догадался окно за собой прикрыть, иначе такая фотка была бы для новостей: рыжий толстый воришка сидит в болоте с сейфом в обнимку и глядит жалостно вверх.

Норманн таки выволок ящик из болота. Сходил за машиной, сейф тросом обвязал, вытащил, привез домой и распилил. Девяносто тысяч кэш там было, документы, драгоценности кое-какие. Не густо, зато адреналина сколько. Документы он им ночью обратно в почтовый ящик закинул.

Двадцать восьмое июня сегодня. Три месяца как взаперти. Тоней перевелся в другую клетку, а ко мне подселили двух мексиканцев. Тут много латинос из Южной Америки. Оказывается, нелегалов не просто депортируют, а сначала в тюрьму сажают. Один из моих новых сокамерников храпит. Маленький, а храпит как крупный. Это нехорошо. А второй целый день ТВ в зале смотрит. Сидит тихо и завороженно пялится в ящик. В зале шесть телеков, на стенках висят высоко, каналы менять имеет право только охрана.

По двум крутят латинские шоу, еще на одном – спорт, по остальным – шоу про полицейских, какие они молодцы и герои, отстреливают криминал… чуть что померещилось, пистолет и стрелять. Утром, в новостях одни мигалки, сирены, копы тащат нарушителей в тюрьму, диктор рассказывает взахлеб что произошло. Пока средний класс в субурбии спал, набирался сил и летал в астрале, в гетто тем временем пытались заработать на пару грамм крэка, чтобы забыться и еще один день протянуть на этой земле… Но, вдруг, полиция вламывается в дом: «На пол! Ложись, суки!» – Автомат в голову, дети орут, отец семейства пытается выпрыгнуть в окно, двадцать лет за пакетик крэка светит. Вон тащат его, вталкивают в круизер, «попался гад, теперь мир станет лучше без тебя».