Дэмьен одним прыжком оказался возле обомлевшей актрисы и, притянув ее к себе, вовлек в глубокий поцелуй. Первые несколько секунд он чувствовал только панику девушки, такую всепоглощающую, что она даже не пыталась сопротивляться. Только мелко дрожала и судорожно переводила дыхание. А потом… Крепко зажмуренные глаза ее распахнулись от удивления.

«Все верно, – усмехнулся про себя Дэмьен. – Если ты подходящая женщина, и тебя целует Тюремщик, это… впечатляет».

Кэри Палмер ничего не понимала. Минуту назад она и помыслить не могла, что пропадет, потеряет себя в накатывающих волнами непередаваемых ощущениях. Этот Тюремщик что-то сделал с ней! Наверное, добавил в благовония грассу. Это бред. Галлюцинация. Но какая! Все мысли, терзавшие ее по дороге сюда, показались вдруг далекими и пустыми. А близкими и необходимыми как воздух стали его жадные губы, его руки, заблудившиеся в шнуровке платья, его сердце, бьющееся, кажется, быстрее, чем ее собственное. Счастье. Таким, наверно, бывает счастье – всепоглощающим. И очень коротким.

Дэмьен Тюремщик ничего не понимал. Его словно затянуло в бешено вращающуюся воронку из телесного голода и, казалось, давно позабытой страсти. Этого не должно было случиться. Он не должен так остро чувствовать биение жилки на ее виске, тепло прильнувшего тела, гладкость кожи, которую его руки дюйм за дюймом освобождали из плена мешающей сейчас ткани. Может быть, виной всему сегодняшняя встреча? И это из-за близости Елены его тело вспомнило, что он молодой, здоровый мужчина, а не идиот, упрямо отказывающийся от того, что заложено самой природой. Сколько лет прошло? Дэмьен не хотел вспоминать. Он здесь и сейчас. И его подходящая женщина – здесь и сейчас. А все остальное пусть катится к сектам.

Мысли Дэма вспыхивали и гасли, перетекали одна в другую и совершенно не мешали рукам скользить по освобожденной от платья спине, спускаясь все ниже и ниже. Но стоило им только миновать восхитительно тонкую талию, как Дэмьен замер. Осторожно выпустил девушку и, сделав несколько шагов назад, опустился на диван. А потом захохотал.

Он хохотал, даже не пытаясь вытирать выступившие из-под век слезы. Что ж, судьба в очередной раз посмеялась над ним, и, чтобы не завыть от тоски и бессилия, оставалось только составить ей компанию. Смех оборвался резко, стоило ему только открыть глаза. Перед ним на коленях стояла Кэри и, спрятав в ладонях лицо, непрерывно вздрагивала. Рыдания молодой актрисы были беззвучны и оттого еще более трогательны. Пришлось Дэмьену, глубоко вздохнув, сгрести девушку в охапку и усадить рядом с собой на диван. Его рука осторожно приобняла заплаканную Кэри, и вскоре рыдания сменились всхлипами, а потом и вовсе прекратились.

– Простите меня, хайсит Главный Тюремщик! Умоляю, простите. Видит Единый, я готова…

– Кто он у тебя? – поморщившись, перебил Дэмьен. —Добытчик? Легионер? Торговец?

– Легионер, – чуть слышно выдохнула девушка после недолгого молчания.

– Понятно…

Дэмьену действительно было все понятно. Если в Циркусе законы позволяли заключать шесть видов брака и восемь видов сожительства, то в Пасмурной зоне главенствовали свои правила. В этом странном сообществе, где закон Города, натыкаясь на местные неписаные «заповеди», часто пробуксовывал, а то и вовсе отступал, брак считался совершенно особым делом. Никаких разводов, никаких измен. Иначе ритуальный кинжал торжественно вгонялся в горло нарушителя брачной клятвы шафером жениха или подружкой невесты. Причем обязательно на глазах всех гостей, присутствовавших когда-то на свадьбе. И если холостой молодежи, сгорающей в любовной лихорадке, дозволялось все, что угодно, то женатым и замужним инстинкт самосохранения предписывал только один путь – путь безупречной верности. Но поскольку человек слаб и полон скрытых пороков, считалось, что в борьбе с изменами любые средства хороши. Особенно хороши оказались пояса верности.