– В опере? – Дэмьен уже ничего не понимал. – Ты рассчитываешь, что я усну во время действия, как делает большинство зрителей? Не думаю…

– И не надо, – грозно оборвал Бертран Тюремщик, – ты уже додумался до обмороков. Сегодня приказываю тебе лежать и пытаться уснуть. Завтра министр должен выглядеть, как статуя Первого консула в день открытия. Ты понял, Родригес? Если он не заснет сегодня ночью – ответишь не только головой, но и другими частями тела.

После ухода Бертрана Эрнандо еще долго смотрел на дверь, захлопнувшуюся за премьером, а потом как бы невзначай уточнил:

– Думаешь, он серьезно? Про мою голову и другие части тела?

– Не трясись, Эр, – Дэмьен поудобнее устроился на кровати. – Просто дай мне грассы, и я усну, как младенец. Я ведь тебе уже говорил…

– А я тебе уже говорил, что грасса не выход! – вскипел Эрнандо.

– Ну, на одну ночь, – хитро улыбнулся Дэм. – Чтобы голова и другие части при тебе остались.

– Да я скорее руку себе отрежу! Я – твой врач, а не твой наркодилер.

Сколько Дэмьен ни уламывал Эрнандо, тот стоял насмерть. И никакие доказательства относительной безвредности наркотика для организма Дэма в расчет не принимались. Вечером, высыпав перед пациентом пригоршню новых порошков, доктор Родригес проследил, чтобы все они употребились по назначению, пожелал Главному Тюремщику спокойного сна и удалился.

А для Дэма началась его долгая, мучительная ночь. Как он и предполагал, лекарства не подействовали. Тихий, но изматывающий до отключки вой не прекращался. Если бы Дэмьен мог, то просто зашел бы в Комнату и без всякой жалости придушил заключенного. Но он знал, что стоит двери лишь чуть-чуть приоткрыться, как это волосатое чудовище проникнет в сознание Тюремщика и уничтожит его.

Промучившись еще с час, Дэмьен сдался. Он тоже предпочел бы иной выход, но… Грасса поможет ему, по крайней мере на какое-то время. И дело не только в важности завтрашнего дня – просто даже его выносливости наступил предел. Или он сегодня будет спать, или завтра действительно свихнется.

Стараясь не шуметь, Дэм выскользнул из спальни и сумрачными коридорами направился к своему будущему спасителю. Комната Марка располагалась в соседнем крыле, и уже совсем скоро пошатывающийся от усталости Дэмьен стучался в нужную дверь.

Марк открыл сразу. Сосредоточенное лицо и застегнутый на все пуговицы халат подсказывали, что он еще не ложился, как, впрочем, и ожидалось. А вот присутствие в комнате младшего кузена Оливера стало для позднего гостя не слишком приятным сюрпризом.

– Проходи, – Марк приглашающе развел руками и отступил, пропуская Дэма внутрь. – Оливеру все равно уже пора в постель.

На этих словах Марк выразительно посмотрел на брата, сидящего в полосатой пижаме перед небольшим монитором, на экране которого один робот методично вбивал другого в полуразрушенную стену. Нехотя отложив в сторону игровую приставку, подросток поднялся и, демонстративно проигнорировав Дэмьена, с гордо поднятой головой покинул комнату.

Марк выглянул в коридор и, убедившись, что брат вернулся к себе, запер дверь на засов.

– Садись, Дэмьен, – Он хлопнул рукой по спинке кресла, а сам без церемоний завалился на кровать. – Нечасто ты удостаиваешь меня своим вниманием. С чем пожаловал?

– Не «с чем», а «за чем», – Дэм со вздохом опустился в кресло. – Я и вправду веду себя, как сект. Сначала избегаю, а потом вваливаюсь посреди ночи, потому что мне от тебя что-то нужно.

– Грасса, – блеснул проницательностью Марк.

Дэмьен кивнул и вспомнил, как в детстве завидовал кузену, которому учеба давалась с поразительной легкостью. Как дразнил «ботаном» – странным словом, почерпнутым из бесконечных просмотров семейной видеотеки. И как потом испугался, увидев, что Марк выворачивается наизнанку от передоза на грязном полу мужского туалета в безымянном баре Пасмурной зоны.