Тут-то братва почуяла неблагоприятное развитие событий и бросилась врассыпную – кто куда. Неплохой урок получили преподаватели. Наблюдатели остались на месте, поражённые результатом драки со «шкетом». Они и разнесли по Тальменке весть о том, что на селе появился непобедимый самбист, который один раскидал по поляне ватагу ребят вместе с вожаком, реноме которого сильно пошатнулось, хоть выбирай нового. А Санька, получивший кликуху Бешеный, был безоговорочно принят в компанию местных пацанов и даже проводил с ними занятия по самообороне без оружия.

Ниже Тальменки Чумыш был свободен от лесосплава и снова представал красивейшей алтайской рекой, широкой и привольной, но надо же было Саньке найти новое приключение… Река была не только привлекательной, но и настолько стремительной, что даже опытного пловца, переплывающего на другой берег, сносило по течению на тройное расстояние. Санька, надумавший переплыть своенравный Чумыш, завязал на голове одёжку и поплыл, но к середине заплыва его сковала усталость и охватил испуг, что смертельно опасно на воде. Он чувствовал, что река готова затащить его на стремнину и понести как щепку, а это полный швах. Обратно уже не выплыть, значит, только вперёд, но сил бороться с течением уже не оставалось.

Вдруг откуда ни возьмись налетела чайка и принялась долбить по голове, дёргать за одежду, пытаясь разобраться, что за существо качается на воде и нельзя ли им поживиться.

Только птичьей атаки ему не хватало! Смех и грех! Забыв об отчаянном положении, пловец принялся отбиваться от нападения сверху, откуда-то появилась злость и энергия, страха точно и не бывало. Отбивался и плыл, чайка уже улетела, а он плыл ещё быстрее – и вот оно, дно под ногами! Не зря же говорили, что он в рубашке родился! Спасибо Ангелу-хранителю, пославшему на спасение чайку! Едва поблагодарил, как послышался небесный голос: «Живи, нужен!» Ангел виделся Саньке высоким седым стариком, борода до пояса, глаза пронзительно-синие. Одет в римскую тогу, на левой руке янтарный перстень, на шее цепь, а на цепи камень с письменами. На голове что-то вроде нефритового обруча, а может, – светозарный нимб.

В Тальменке Пекарские задержались на три года. Здесь Павел Иванович купил хороший дом с садом, а Санька доучивался в старших классах. Учёба давалась ему легко, оценки в табелях и аттестате только четыре и пять.

На окраине Тальменки проживала семья Томашовых. Огород их дома упирался в старицу реки Чумыш, а вода в ней была чистейшая, тёплая и с зелёным отливом – то ли от чистоты, то ли от окружающей пышной растительности. В её зеркальной поверхности, не тронутой и малейшей рябью, отражались белые кучевые облака, спокойно и задумчиво проплывающие по воде. Райское местечко, в котором подрастала Наташа Томашова, пылающий цветок неземной красоты. Нежный румянец лица в обрамлении густых каштановых волос, заплетённых в две тугие косы с янтарными бантами, – это чудное видение сводило с ума мальчишек всей школы.

Одевалась первая школьная красавица с непревзойдённым вкусом. Удивительно, но отъявленные хулиганы перед хрупкой девушкой, хотя и наделённой всеми женскими достоинствами, смущались, стеснялись сами себя, краснели и мямлили что-то невразумительное, словно дети. Любой ученик, и не только одноклассник, считал за честь разрешение донести до дома её портфель, а у Сашки при виде объекта его обожания отчего-то лезли в голову глупые строчки деревенского шуточного стишка: