После турнира Яробой умудрился всё же провести спарринг с одним из парней, бывших там, и вдоволь поработал тренировочным клинком, парируя, прыгая и уклоняясь от атакующих выпадов оппонента.

Когда Семен возвращался с места турнира к метро, Стайнар по ментофону снова вызвал его:

– Ты где сейчас?

– Только что закончил тренить и турнир смотреть по ножевому, на который ты не приехал… – Семен передал картинку окружающего пространства.

– О! А мы на «Краснухе»! Жди, сейчас подкатим! Подождешь минуток пять?..

– Хорошо, давайте! – пожал плечами Яробой и присел на лавочку возле вестибюля метро, запросив в локоть новости. В единственном ухе рассказали о том, что, по слухам, в Москве готовится очередной теракт – давненечко их не было! Спецслужбы зафиксировали факт несанкционированной перепродажи новейшей мощной взрывчатки, но след злоумышленников обрывался… Дослушав новости, Яробой отключил профиль.

Какой-то мужик играл на гитаре перед входом, ногой отбивая ритм с помощью педали большого барабана. Музыкант доигрывал «Hotel California». Семен, видевший его прежде в других местах Москвы и знавший, что тот хорошо исполняет «Металлику», подошел и, кинув мелочь, попросил сыграть балладу «Unforgiven»; мужчина кивком дал согласие на его просьбу, переходя к начальным переборам композиции. В вохдухе сразу стало романтичнее.

Из стеклянных дверей показался Стайнар с его новой пассией, которую звали «Наташей». Наталья была невысокой и улыбчивой миловидной коротко стриженной девушкой с пирсингом в носу и около брови. Они, видимо, возились и игрались всю дорогу: увидев Семена, Наташа вручила ему небольшой черный рюкзак с приделанным к нему хвостом лисы, сказав: «Держи, не отдавай ему! Он недостоин нести!» Ерофеев включился в игру – накинув лямку на плечо, приготовился защищать рюкзачок девушки. Вова бросился в бой: схватился за рюкзак, пытаясь его вырвать, при этом весьма ощутимо наступил Семену на ногу. Глянув коротко в ИСИ-фон Стайнара, Ерофеев понял, что тот так поступил нарочно. Яробой применил коварство: вместо того, чтобы тянуть на себя за лямки хвостатую емкость, рискуя порвать ее, он отпустил рюкзак, зашел сзади и, взяв поясницу Стайнара в обхват, провел бросок через подножку. Когда оба они упали, Яробой, оказавшийся сверху и не на шутку обидевшийся за свою ногу, жестко уперся локтем в шею Стайнара, а коленями стал поддавливать его корпус. Ерофеев ощутил лютую агрессию, почувствовав себя воином.

Наталья всячески подбадривала ребят, пока подошедший полицейский не разнял их, при этом Владимир попытался пнуть напоследок Семена по голени. У Ерофеева тряслись руки после схватки – давно он так не развлекался! Наташа, глядя на него, так быстро дважды хлопнула веками, что стало очевидно: сделала «ресничный снимок» камерой, вживленной над глазами. Впрочем, пополнять «коллекцию взглядов любезных» самому желания у Семена не возникло.

В обиде тоже никто не остался, ведь для мужчин сила и ярость – всегда радость.

Понятия яви и сна не столь уж различны меж собой, как это принято считать. Когда мы засыпаем или просыпаемся, когда мы засыпаемся или просыпаем, мы так или иначе создаем мир вокруг себя. И создаем мы его из той самой единственной мировой субстанции, которая всегда у нас под рукой. Кирпичики и молекулы мироздания – мы сами. Метафора сна чудесно глубоким образом иллюстрирует наше Бытие: сам себе сон показал, сам по нему погулял, сам видео про свои приключения снял, сам же его посмотрел и с лойсом зарепостил себе на стенку, а заодно и всем своим клонам и сообществам.