А. В. Кривошеин:

«Совершенно ясно, что вопрос об урегулировании взаимоотношений со Ставкой не терпит никаких отлагательств. Ставка приближается, а с ней и все то, что грозит России неисчислимыми последствиями. Мнение Совета министров определилось настолько ясно, что остается только довести о нем до сведения великого князя и доложить государю императору».

П. А. Харитонов:

«Да, доложить с указанием на необходимость назначить в Ставку комиссара, избрав для этого высокопоставленное лицо, которое по своему положению, опыту в государственных делах, своей независимостью было бы достаточно авторитетно в глазах Верховного главнокомандующего. Следовало бы добиться того, чтобы Янушкевич стал начальником исключительно военного штаба, а комиссар – гражданского, причем каждый из них докладывал бы великому князю по своей специальности. Думается, что Янушкевич не должен бы возражать против такой постановки вопроса. Освобождение от бремени мало ему известных штатских дел дало бы ему досуг более серьезно заняться фронтом и борьбой с неприятелем.

Эта сторона обязанностей начальника штаба, по-видимому, порядком у него запущена…»

Министр торговли и промышленности кн. В. Н. Шаховской:

«Обуздание своеволия военных начальников особенно важно в рабочем вопросе. Открыто обвиняя промышленников в недостаточно интенсивном развитии производства и в преобладании соображений выгоды над сознанием патриотического долга, военные власти в то же время давят на рабочую массу террором. При малейших недоразумениях пускаются в оборот полевые суды, вооруженная сила, лишение льгот по призыву и тому подобные устрашения. Незначительный конфликт раздувается в крупное, чуть ли не революционное событие. Сейчас на фабриках и заводах настроение заметно повышается. Надо быть особенно осторожным и тактичным. Иначе могут вспыхнуть волнения и забастовки».

С. В. Рухлов:

«Не может быть двух мнений о необходимости заставить военную власть считаться с интересами гражданского управления. Мы все точно так же работаем для России и не меньше господ военных заинтересованы в спасении Родины от вражеского засилья. Нельзя примиряться с таким положением, будто каждый чиновник, каждый правительственный служащий является помехой для носящих военный мундир и что во всем виновато крапивное семя. Такое понимание корня переживаемых бедствий выгодно для штабов, но может привести к острым потрясениям. Становится невыносимо работать. Все планы, предположения, расчеты нарушаются произволом любого тылового вояки. Если бы это еще было на пользу дела. Но ведь вся жизнь страны расстраивается, правительственный механизм разлагается, повсюду хаос и недовольство, и прежде всего страдает армия – не тыловая (она себя не забывает), а сидящая в окопах и испытывающая лишения из-за тыловых трений. Вообще творится что-то неладное. И Совет министров, и мы – отдельные министры попали в какое-то странное положение перед Ставкой. Это учреждение призвано руководить военными действиями и бороться с врагом. А между тем оно проникает во всю жизнь государства и всем желает распоряжаться. Из Ставки нам даются предначертания и повеления, которые мы обязаны выполнять чуть ли не беспрекословно. Сегодня наш председатель огласил рескрипт из Ставки, в котором нам даже объявляется чуть ли не выговор за бестактность. Всякому распространительному толкованию военной необходимости есть предел. Пора покончить с подобными недоразумениями. Иначе нет возможности нести возложенные Его Величеством ответственные обязанности. Если обратиться к Положению о полевом управлении, то мы не найдем там законных оснований для того, что сейчас творится. Этому узаконению неизвестны термины повеление и рескрипт. Там просто говорится о непосредственных сношениях главнокомандующего с министрами и главными начальниками отдельных ведомств. Случайность личного положения не может менять существа закона».