Однажды нас выстроили у ограды прекрасного загородного дома, который служил нашим полковым штабом. Зепп Дитрих, командир «Лейбштандарта», подошел к нам, пожал кое-кому руки и дружески поприветствовал. В это время офицеры начали отбирать личный состав для своих подразделений. Наши ряды быстро редели, и вскоре я оказался в числе десятка молодых солдат, перед которыми стояли Зепп Дитрих, унтерштурмфюрер и роттенфюрер.

– 4-я рота – это хорошо экипированное подразделение атаки. Имеет на вооружении 12 минометов и 12 станковых пулеметов, распределенных по трем взводам, – объяснил унтерштурмфюрер. – В каждый пулеметный расчет входит пять шутце (рядовых). Шутце номер один несет и стреляет из пулемета. Шутце номер два отвечает за лафет, треножник для направления пулеметного огня в определенный сектор обстрела. Каждый из остальных членов расчета несет по два ящика с патронами – по 600 патронов в каждом – и запасной пулеметный ствол. – Посчитав, он отобрал восемь моих товарищей. – Эта группа отправится с роттенфюрером, который сопроводит вас к пулеметным взводам.

Унтерштурмфюрер продолжил речь, а Зепп Дитрих наблюдал за происходящим, пристально вглядываясь в наши лица.

– Остальные войдут в группу управления роты, которая занимается обеспечением связи. Эта задача жизненно важна для нашего боевого успеха. Ваши обязанности будут включать прокладку телефонных кабелей и доставку донесений. Пулеметный и минометный огонь обеспечивает поддержку наших фронтовых пехотных частей, задача которых – вытеснить противника с оборонительных позиций в зоны поражения. Это эффективная боевая техника, зачастую приводящая к тотальному уничтожению противника, но успех во многом зависит от связи, точной связи между…

Нахмурившись, унтершарфюрер взглянул на небо.

Я машинально повернулся, чтобы понять, что происходит, и вдруг заметил пятно в небе, которое стремительно приближалось к нам. Потом услышал гул. От сильного глухого удара в бок я рухнул в мелкую траншею по другую сторону от изгороди. Опомнившись, я увидел, что рядом со мной лежит Зепп Дитрих, а вокруг клубится пыль от пуль, которыми неведомый враг осыпал нас откуда-то сверху.

Над головой проревел русский истребитель…

– В следующий раз, когда увидите подобное, немедленно бросайтесь в укрытие, – с улыбкой проговорил Зепп Дитрих – я ведь не всегда буду рядом, чтобы о вас позаботиться…[13]

Мы взяли Херсон. Здесь наш обершарфюрер получил ранение в руку. Мы миновали кладбище советских солдат, посмеялись над товарищами из горнострелковой дивизии и их верблюдами. Несколько дней мы нежились на солнце, грызли семечки, поглядывая на Черное море и его чернильную синеву, усиленную могучими пенистыми волнами. А потом нам было приказано отправляться на северо-восток, к Бериславу на берегу Днепра.

Ранним утром 10 сентября 1941 года мы достигли крутого берега, обрывающегося к Днепру. Впереди силуэты солдат, казалось, сливались с землей, когда они начинали спуск в долину, к длинному понтонному мосту, который растянулся на сотни метров к туманным теням на противоположном берегу. Вскоре настала очередь нашей 4-й роты. Шелест обмундирования, лязг металла, возбужденный смех в ответ на чью-нибудь шутку – такие звуки издавали молодые люди, собирающиеся в борьбе с большевизмом рискнуть всем на свете.

Звонкий свист заставил меня встрепенуться. Раздался крик:

– Все в укрытие!

Я тут же растянулся на земле, начав судорожно искать канаву или яму. Ударные волны от взрывов сотрясали каждую косточку в моем теле. Земля и камни летели в воздух, словно из жерла мощнейшего вулкана. Откуда-то с противоположного берега реки русский корректировщик направлял огонь артиллерии прямо на наше расположение. У меня дрожали руки и ноги. Как и другие новобранцы вокруг, я понятия не имел, что делать.