Макс, если узнает, его убьет!

Я в этом абсолютно уверена! И Яр, заметивший меня и резко оттолкнувший Малевич в сторону, явно думает так же. Я вижу это в его черных, прожигающих меня насквозь глазах.

– Какого хрена?! – покачнувшись, взвизгивает Люба Малевич, на глазах превращаясь в пунцовый помидор. Она нервно проводит пальцами по светлым волосам и одергивает подол опасно короткого платья, – Стучать не учили?! – сверлит меня враждебным взглядом, в котором в термоядерном коктейле смешались испуг, вызов и самодовольство.

Так смотрит, будто я должна завидовать, что Яр засунул ей в рот свой язык… Пф-ф-ф!

Мне становится смешно. И немножко противно.

Я конечно всегда знала, что Лидин брат – мудак, но не догадывалась, что настолько. Пытаться тайком облапать больную любовь своего друга – это бесспорно сильный поступок!

Впрочем, мне плевать и пора домой.

– Все, ушла! Грешите дальше, – я вскидываю руки вверх, будто сдаюсь, и разворачиваюсь на пятках, захлопывая за собой дверь.

Но смыться не получается…

– Стой! – рыкает Яр мне в спину. Так грозно, что я лишь прибавляю шаг, – Кудрявая!

Грохот распахнутой двери, быстрые тяжелые шаги позади…

– Отстань! – бросаю, не оборачиваясь.

– Анжелика! – раздается злой окрик у самого моего уха. Мужские пальцы до будущих синяков впиваются в мой локоть, а затем бесцеремонно дёргают на себя, – Поговорим, – цедит Тихий, рывком заталкивая меня комнату Лиды.

От возмущения я захлебываюсь воздухом. В спальне подруги темно, но наши с Яром глаза, встретившись, бешено сверкают так, что, кажется, подсвечивают лица.

– С чего ты взял, что имеешь право меня хватать? Пусти! – шиплю я, дергая на себя локоть в попытке освободиться.

Вместо этого Яр делает шаг в мою сторону и практически впечатывается торсом в мою грудь. Кожу лица опаляет его горячим дыханием и мне приходится задрать голову вверх, чтобы не разорвать зрительный контакт. Судорожно сглатываю…

Он… Вдруг слишком близко.

И мои колени слабеют под воздействием тревожной теплой волны, прокатившейся по телу. У Тихого тяжелая, плотная энергетика, очень мужская – невозможно не реагировать. И это еще один повод держаться подальше от него, напоминаю себе.

– Пусти, – повторяю полушепотом, с трудом выдерживая его горящий, до наглости прямой взгляд.

Пальцы Яра на миг впиваются в мою кожу крепче, а затем он все-таки отпускает. Тут же делаю от него шаг назад, потирая локоть. Там словно ожог. Яр косится на мою руку, подмечая этот жест. По впалым щекам перекатываются желваки, и он снова смотрит на меня в упор исподлобья, пряча свои ладони в карманах джинсов.

– Ты ничего не видела, – с нажимом хрипло произносит.

– Боже, да мне плевать! – закатываю глаза.

Мой голос наоборот звучит неестественно высоко. Меня нервирует темнота в спальне, то, что мы тут одни, и что в легких вместо воздуха древесный запах мужского парфюма.

– И все же, – Яр снова делает шаг в мою сторону, стирая между нами расстояние, – Я хочу быть уверен, что дальше это не пойдет. Ни Лидке, никому, поняла?! – еще шаг, и Яр опять практически впечатывается в меня своим телом.

– Тихий, ты с термином "личное пространство" знаком? – бормочу ядовито, снова пятясь от него.

Яр, заметив, что отступать мне больше некуда, подается вперед и упирается рукой в стену на уровне моей головы. На губах его мелькает хищная улыбка, от которой у меня мурашки ползут по затылку. Мне не нравится эта игра…Наши перемещения напоминают ритуальный танец… Вот только спина моя впечатывается в стену и, кажется, это его финал.

– Знаком, но так и тянет… – почти шепотом говорит, наклоняясь ближе. Голос его чувственно вибрирует, окрашивая слова пошлостью. Его нос почти касается моего. Я перестаю дышать, замирая и готовясь в любой момент оттолкнуть, – Надрать тебе уши, кудряха, – вдруг насмешливо заканчивает Тихий, ломая созданную самим же атмосферу, – А ты что, уже потекла? – стебет.