Через несколько часов, когда страсти утихли, а шампанское было допито, Эмили потащила Мэтра на прогулку. Уже стемнело, они шли той самой дорожкой через парк, по которой они пришли к дому Мэтра первый раз. Эмили свернула с дорожки и пошла по траве, расшвыривая носками туфель опавшие жёлтые листья. Мэтр шёл рядом по асфальту. Им навстречу попалась пожилая чета, прогуливающая собачку, Мэтр услышал, как, миновав их, они стали обсуждать «эту странную пару».

Потом они пили мускат при свечах в мансарде, выходящей во внутренний дворик, Ноэль делал всё, как хотела Эмили, что-то подсказывало ему, что это их последняя встреча. Он не чувствовал сожаления. Перед сном он всё же успел заглянуть в записки кардинала.

«Церковь не может равнодушно отнестись к проблеме общественного и государственного устройства народа, наша задача принять участие в осуществлении замысла. Мы осознаём сомнительный характер всех реализаций, мы ощущаем, как то, что мы зовём государством, вновь и вновь оказывается масштабом, определяющим, сколько доброй воли имеется для создания общности и сколько, с другой стороны, требуется принуждения, чтобы в данный момент и в данном месте сохранить минимальную меру порядочности, необходимую для совместной жизни людей». С мыслями о прочитанном он и заснул.

Всю субботу Мэтр провёл за городом. Одному из новых членов национального собрания исполнилось пятьдесят, и в честь своей победы на выборах он решил отпраздновать эту дату с размахом. Он был владельцем и бессменным председателем элитного гольф-клуба на берегу озера Тремблан. Гольф Мэтра интересовал мало, он предпочитал теннис, но любил здесь бывать. Ноэлю нравилось бродить или ездить верхом в прилегающем к гольф-клубу парке, иногда он брал катер и отправлялся рыбачить в каком-нибудь уединённом и тихом заливчике, где ничто не мешало ему размышлять. Участвовать в пышных торжествах он не любил, но положение обязывало. Погода была отличная, и до начала банкета Мэтр успел прогуляться вдоль озера. Банкетные столы накрыли на лужайке перед входом в здание клуба. Среди приглашённых был министр образования Квебека. Мэтр имел с ним короткую беседу, речь шла в основном о статусе французского языка в провинции. Министр был явно не прочь перетащить Мэтра к себе в Квебек-Сити, но Ноэль, упомянув о своих обещаниях, данных аббату, вежливо отказался. На службу Мэтр не стремился, ему вовсе не хотелось каждый день видеть босса, даже весьма к нему благосклонного. Все шумно веселились, к вечеру появился небольшой оркестр. Когда стемнело, над гольф-клубом устроили салют, кажется, это было сюрпризом даже для именинника. Поболтав в баре с журналистами, Мэтр взял коктейль и вышел подышать свежим воздухом на балкон, расположенный на втором этаже. Заметив незанятое кресло, он подошёл к нему и увидел стоящего рядом Пьера Люмьера, своего однокашника по колледжу Станислас. Пьер жил в Нью-Йорке и работал в одной из крупнейших финансовых компаний мира, где, во многом благодаря связям его семьи, он сделал весьма успешную карьеру. В Монреале остались его сыновья от первого брака, к которым он был очень привязан. Последний раз Мэтр и Пьер виделись несколько лет назад на юбилее колледжа. Теперь там учились сыновья Пьера, и Мэтр, у которого не было детей, видя гордость Пьера за своих сыновей, тогда невольно ему позавидовал.

Они поговорили немного о бывших однокашниках, потом о детях Пьера. Мэтр допил свой коктейль и уже собрался покинуть Пьера, но тот уговорил его взять ещё один «дринк». Они спустились в бар и расположились в дальнем углу в двух глубоких креслах с массивными подлокотниками. Мэтр откинулся на спинку, вытянув вперёд уставшие за день ноги. Он невольно обратил внимание на то, что высокий красивый Пьер уселся в кресло, прямо как будто за свой стол в офисе. «Ну что ж, он привык, что за ним наблюдают подчинённые», – решил Ноэль. В баре уже почти никого не было.