Эти трое развернулись и направились в сторону лестницы. А я, провожая их ошарашенным взглядом, облегченно вздохнула. Так я впервые столкнулась с Андреем, пока совсем не подозревая, что скоро моя жизнь кардинально изменится…

5. Глава 5

С работы я пришла уставшая и физически и морально. До сих пор не верилось, что Василевский здесь, в этом городе и даже в этом отеле. Неужели, теперь он тут будет всем управлять?

Пока что я поняла одно – ни за что не позволю ему общаться с дочерью, он даже не узнает, что Аня от него. Конечно, он может догадаться, ведь бросил меня беременную пять лет назад и сейчас все сходится – Ане четыре года, да и похожи они очень. Одни ее глаза чего стоят! Такие же темно–серые, обрамлённые чёрными ресницами. Но я не дам узнать Андрею правду. Потому что он не заслуживает этого, не заслуживает такую дочь, как она.

Уложив Аню и поцеловав ее в щеку, я вздохнула. Сон не шел. Поправив тюрбан из белого полотенца на голове, я вышла на балкон и, положив локти на перилла, окинула взглядом территорию отеля, уютно подсвеченную уличными фонарями. Небо было чернильно–синим, с россыпью мелких, поблескивающих заезд. Вдалеке виднелось море – по нему прямо сейчас не спеша проплывала яхта, чей неоново–голубой свет ложился на темные волны.

Я опустила взгляд вниз, на сад и увидела в темноте ярко–оранжевый огонёк. Кто–то курил, хотя правилами было запрещено. И куда только охрана смотрит? Вот кинет окурок на траву и все здесь сгорит к чертям! Некоторые гости поражали своей наглостью.

Я хотела уже уйти обратно в номер, когда огонёк потух. Вскоре на свет вышел мужчина и я сразу поняла, кто он. Весилевскому всегда было плевать на правила – я это запомнила ещё со школы. Невольно наблюдая за тем, как он подходит к дверям отеля, я покусывала губу. И когда он посмотрел наверх, явно почувствовав мой любопытный взгляд, не придумала ничего лучше, чем резко присесть на пол. Сердце быстро забилось в груди, я зажмурилась.

– Дура, вот дура! Ну какая же ты дура, Лера! – прошептала я и ползком направилась в номер, проклиная все на свете.

Выключив ночник, легла в кровать рядом с дочерью и, раздраженно вздохнув, попыталась уснуть. Но сон не шел, половину ночи я переворачивалась с бока на бок и уснула только под утро.

Первое, что я увидела, когда открыла глаза, так это сосредоточенное лицо Ани. Она, вооружившись кистью для макияжа, красила мне лицо.

Я резко выдохнула, села на кровати и изумленно посмотрела на дочь.

– Ты что делаешь?

Аня недовольно вздохнула.

– Ты все испортила, мама!

Я поднялась с кровати, потёрла глаза и, отключив будильник на телефоне, пошла в ванную. Там из зеркала на меня смотрела продавщица из ларька девяностых годов. Синие тени на глазах, под ними чёрные линии от карандаша, а на губах – красная помада.

Не выдержав, я рассмеялась. Похоже, это был нервный смех. Аня, довольно хлопнув в ладоши, заплясала вокруг меня.

– Тебе нравится? Нравится?

– Ужасно нравится, – сдержанно ответила я.

– Я помогла тебе с макияжем, правда? Тебе не нужно больше краситься! А хочешь, я буду красить тебя каждый… – она прервалась, увидев, как я умываюсь. – Мама, я так старалась, а ты все смываешь?!

– Это очень яркий макияж, – пробормотала я, промывая глаза. – Меня могут уволить.

– Вот, блин, – топнула ногой дочь. – Тогда я накрашусь сама!

Я вытерла лицо полотенцем и усмехнулась.

– Детям краситься нельзя.

– Этот мир несправедлив, – пробурчала она, уходя. – Ничего нельзя.

Я догнала дочь и обняла ее.

– Я разрешу тебе сделать мне макияж завтра, – пообещала ей я. – У меня будет выходной и ты сможешь меня накрасить. Договорились?