Снимаю ее на последних спазмах – больше не выдерживаю. Прикрывая глаза, тяжело и хрипло выдыхаю собравшийся в легких воздух. Сперма заливает живот, и я придерживаю девчонку за бедра, чтобы не уселась сверху промежностью. Не то чтобы я верю в вероятность такого залета. Просто не хочу, чтобы елозила по мне.

После минутной отдышки поднимаю веки и натыкаюсь на горящие глаза Юли. Не собираюсь париться по поводу бл*дской романтической чуши, на которой помешаны все мурки, но взгляд ее в тот момент мне не особо нравится.

Ты не обесценивай все эти чувства.

Боль проживать – это тоже искусство.

© Рита Дакота «Новые линии»

Осень в этом году красивая. Тихая и спокойная. Только моя жизнь несётся по ухабам: то вверх подбрасывает, то ниже уровня земли роняет.

Папа всеми силами упирается, но я все же отправляю вместе с ним в Израиль Тоню и остаюсь в доме Сауля совсем одна. Хвала небесам, пару недель назад началась учеба. Это просто спасение! Есть веская причина, чтобы выбираться из дома. Хоть Чарли за мной так и приставлен, уже веселее.

– Ну как ты, Хороля?

Встречаемся с Савельевой взглядами в зеркале.

– А как выгляжу? – кокетничаю, наводя губы бордово-фиолетовой помадой.

– Выглядишь хорошо.

– А чувствую себя еще лучше!

Ритка мое приподнятое настроение с энтузиазмом подхватывает. Виснет на мне, коротышка. Лезет пальцами в волосы на затылке.

– Да? Правда? Ты такая молодец.

– Да, – протягиваю, обнимая ее в ответ. – Я – молодец!

В уборную входят девушки, и мы смещаемся к боковой стене, давая им пространство у зеркал.

– О тебе Вадик спрашивал, м… – с тихим равнодушием замечает подруга.

– И что ему опять нужно, м? – поддерживаю тон.

– Хотел знать, будешь ли ты на моем дне рождения, м…

– И зачем ему эта информация, м?

Встречаясь взглядами, смеемся.

– Только Вадика мне сейчас не хватает, – выказываю свое истинное отношение к вопросу. – Задолбал! В универе прохода не дает. Вчера полвечера на телефон наяривал. Сказала ему прямым текстом, чтобы отваливал по-хорошему. Нет же! Откуда такая смелость?

– Наверное, любит.

– Я тебя умоляю, – фыркаю.

– Ну, то, что он продолжает за тобой таскаться, зная, чья ты жена, других вариантов не оставляет.

Жена…

Я сама об этом постоянно забываю. Не о Сауле, конечно. О нем забудешь! Просто формат наших отношений для меня неопределенный.

– В общем, если ты будешь на празднике, Вадик просит устроить все, чтобы вы с ним остались наедине.

Эта новость не вызывает никакого интереса. Хочу ехидно выпалить что-то типа «Ой, не дай Бог!». Но чуть задержавшись с реакцией, прикидываю, как использовать Вадика.

– Посмотрим. По настроению. Если Сауль меня отпустит.

– Было бы классно, если бы отпустил… – протягивает Ритка, заискивающе заглядывая мне в глаза, будто это решение от меня зависит.

Не зависит.

Больше ничего от меня не зависит.

– Ладно. Мне пора, мышь.

Опускаясь на заднее сиденье, читаю на лице Чарли отчетливое недовольство.

– Привет!

Более раздражающих друг друга людей, чем я и Макар Мурманский, во всем городе не сыщешь. Он продолжает молчать, а я – над ним издеваться.

– Спрашиваешь, почему я так долго? – откидываюсь на спинку и направляю взгляд в окно. – Пришлось остаться, чтобы получить дополнительное задание по политологии. Что говоришь? Какая тема доклада? Роль политики в современном обществе. Интересно, считаешь? Ну, есть, где развернуться, да. Спрашиваешь, не голодна ли я? Зверски хочу есть! Ты тоже считаешь, что в кафе нам можно? Нет-нет, даже не пытайся меня соблазнить. Прекрати. Остановись! Саулю это не понравится, – смеюсь, встречаясь с водителем взглядом. – Ой, Чарли… От твоей болтовни у меня аж уши закладывает! Спрашиваешь, идет ли тебе новый галстук? Ну, неплохо, признаю. Но я выбрала поинтереснее, если бы ты отвез меня в ТЦ. Со снеговиками тебе бы подошел. Или вот – с жирафами. Знаешь, это такие животные с длинными шеями, до них долго доходит, – притворно вздыхаю. – Нет, я не в курсе, что у тебя от меня голова болит. Если бы ты сказал… А так… Ой, смотри, смотри, Чарли, какая птичка села нам на капот, – восклицаю слишком эмоционально. Смеюсь, замечая, как дергаются мускулы на его лице. – Не трогайся! Пусть посидит. Ну и что, что зеленый! Тебя не умиляют птички, говоришь? Ну, да… Ты мужик суровый. Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ я загубил… – напеваю, искажая до грубого хрипа голос.