Правда.

Мои пальцы не выдерживают, и стакан с водой соскальзывает, разбиваясь о кафельный пол. Звук действует отрезвляюще. Я прикусываю губу, рассматривая переливающиеся от света гирлянд капли на мраморном полу.

«Я никогда не поступил бы с тобой так, как он» набатом звучат слова Германа, которые он шептал много лет назад. Он был просто другом. Все мы были друзьями…когда-то.

А затем случилось нечто, и только Герман остался рядом, после как-то незаметно для себя я влюбилась, с ним и залечила свои раны.

Сейчас…Боже, как это больно.

—Вау. Какая экспрессия, какой символизм! Браво, все как ты любишь. Только зрителей нет, чтобы оценить постановку, — муж подходит ко мне, откидывая тапочками осколки. — Мы поговорим завтра, когда ты прекратишь истерику.

—Я не буду говорить с тобой ни сегодня, ни завтра, я не хочу тебя видеть! — срываюсь на крик.
В тот момент, когда я собирала себя по частям после гибели родных, а после пыталась докопаться до причин, почему у нас нет детей, он нашел выход в другом месте. —Боже, я верила тебе, Герман. Я доверилась тебе целиком и полностью, а ты поступил…— нет сил закончить мысль, нет голоса.

Что с нами стало? Во рту разливается металлический привкус от прикушенной губы, но я не реагирую и продолжаю терзать израненную плоть. Мы же любили друг друга, Гер.

Внутренности переворачиваются, когда я медленно поднимаюсь с места и вперяюсь взглядом в мужа.

—Никакого развода не будет, — припечатывает он в ответ, после чего стремительно подходит ко мне.

Ах, так? Эмоции, разумеется, глушат меня, но я не сдаюсь. Глотку дерет, глаза наливаются кровью. Никогда я не смогу простить предательство…никогда.

—Будет, потому что я ни минуты не проживу с тобой под одной крышей, — рука взметается вверх, ладонь практически касается лица Германа, но жесткий захват не дает мне закончить начатое. Муж с силой обхватывает запястье и толкает меня к стене. Лицо свирепое, злобное. Страх мокрыми щупальцами поднимается по спине.

—Ах, вот, как ты запела, девочка моя. А теперь слушай меня сюда, очень внимательно слушай. Никакого развода не будет, а если ты только попробуешь рыпнуться, или создать шумиху, то кто-то очень горько об этом пожалеет. Ты без меня никто, ни денег, ни работы. Квартира родителей? Ну поживешь без рубля и вернешься как миленькая, так что не делай резких движений. И потом, ты должна мне сказать «спасибо», у тебя будет ребенок. Вот родит Ира, заберу сына, и сиди нянчись. В чем проблема? Раз ты не смогла обеспечить меня наследником, то другие вполне на это способны, — каждое слово впивается в мое истекающее кровью сердце метко, но больше не причиняет боли.

После злобной тирады мужчины я смотрю на него отрешенно.

—И запомни, ты все равно моя, — горячая ладонь касается моего лица, но я отшатываюсь как от пощечины. В один момент я умерла морально. Он угрожает мне?

Как он может мне такое говорить? В глазах скапливаются предательские слезы, я выдыхаю, прокручивая снова и снова все услышанное. Что ты такое, Герман? Я не знаю тебя, Чудовище!

—У меня есть деньги, в конце концов, это моя компания! Как ты можешь?! Как твой язык вообще поворачивается?! Мой отец положил свое здоровье, чтобы поднять этот бизнес, он тянул все сам, завещав все мне.

Но я была…была не в силах пережить горе потери, а трезвый ум был просто необходим. И, конечно, Герман встал у руля, пока я приходила в себя.

—И где сейчас твой отец? А ты посмотри, кто числится генеральным в его компании, ага? — стальной голос врезается в мое сознание.

Это все слишком. Слишком.

—Ты…мерзавец, — ломающимся голосом отвечаю, наблюдая за скрученными пальцами в широкой ладони. Мужчина смотрит на меня самодовольно, словно этих слов и ждал, а затем отпускает меня и уходит, оставляя позади себя холод и боль.