– Привет, – передо мной возникает знакомое лицо, выдёргивая из мыслей.

Хлопаю ресницами, разглядывая парня.

Андрей Акиньшин.

– Привет, – ошарашенно произношу.

– Уже не надеялся, что встречу тебя где-то за пределами университета, – очаровательно улыбается одной из тех улыбок, что рассчитана топить девичьи сердца, но моё не желает откликаться, – после той вечеринки у меня думал, твой дядя-цербер тебя никуда не отпустит. Он всегда такой строгий?

– Бывает, – тихо произношу, ощущая, как мои щёки начинают предательски гореть от воспоминаний о строгости моего дяди, оставившей белёсые полосы на заднице и мокрые трусы.

– Пошли потанцуем, – и не дожидаясь ответа, берёт меня за руку, увлекая вперёд.

Я зачем-то в очередной раз пробую отыскать дядю и нахожу в объятиях его нимфы. Резко останавливаюсь, словно получив оплеуху.

Они танцуют, медленно покачиваясь. Он что-то ей говорит, выглядя уже не так напряжённо, как раньше. И о чём я думала? Почему испытывала вину, отойдя от него? Веду себя и мыслю как дворняжка, обязанная за кров и еду быть преданной своему хозяину. А мой хозяин кроме клички мне больше ничего не дал.

Злость оказывается неожиданно сильной. Где-то внутри меня жила уверенность, что я нужна дяде. Что он испытывает хотя бы отголоски тех неправильных чувств, что давно живут во мне.

Но, похоже, я всё себе напридумывала. Он окружён привлекательными женщинами, а я для него Ромашка. Племянница и дочь его брата. Не более того.

И ведь я знаю, что между нами невозможна связь. Даже если бы чувства были взаимными. Так почему я продолжаю мучать себя?

Андрей увлёк меня в танце. Он не лапал. Не позволял себе лишнего. Делился смешными рассказами о гостях вечеринки, отчего я расслабилась.

Мысли о Питоне начали медленно отпускать. Развеиваться. И я вдруг обрадовалась, что, возможно, не совсем испорченная, раз способна получать удовольствие не только в обществе такого тирана, как Питон.

– Ты мне ведь сразу понравилась, Вера, – вдруг сообщает Андрей серьёзным тоном, – я тебя ещё в универе приметил, поэтому пригласил вас с твоей подружкой на свою вечеринку.

Удивлённо смотрю на него.

– Может быть, ты согласишься со мной погулять? Если нужно, я готов попросить разрешения у твоего родственничка, – произносит, когда музыка закончилась.

Выглядит вполне искренним. Но я не понимаю, следует ли ему верить. Вдруг у него тоже свой корыстный интерес. Только не соображу какой. Ничего о нём не знаю, но, похоже, он сам не из простой семьи.

– Иди пока погуляй, мальчик, – раздаётся знакомый голос рядом, и тяжёлая рука Питона оказывается на плече Андрея. Тот тут же слегка сереет, оборачиваясь в сторону моего дяди.

От Питона буквально исходит аура губительной силы. Она давит на сознание своей тяжестью, как бетонная плита, упавшая на стройке на голову случайному прохожему. Вот и я ощущаю сейчас, что лежу под этой плитой. А из-под неё торчат лишь кончики нервно дрыгающихся пальцев.

Смешно. Иногда мне кажется, что Лев Багров – обычный бизнесмен, в этих своих идеально сидящих итальянских костюмах. Но порой… Как сейчас, из него струится тьма, словно он – порождение Ада. Всадник апокалипсиса. Демон, пришедший по мою душу. Густая, дымчатая, поглощающая всё на своём пути, как чёрная дыра.

То, как он смотрит на Андрея, пугает. Сейчас впервые осознаю, что он способен на убийство. С лёгкостью снайпера, для которого мишени – лишь точки вдалеке.

Андрей безропотно кивает. Бросает на меня короткий извиняющийся взгляд и испаряется.

И я задаюсь вопросом: как Питон обошёлся с Андреем после той сцены в спальне? Судя по состоянию Акиньшина, поломанными у него оказались не только нервные клетки.