Ира даже умудряется чуть притопнуть здоровой ногой от негодования. А мне становится смешно. Когда она такая грозная и изображает заботливую маму, то кажется еще милее. И я еле сдерживаю улыбку.

— Прямо сейчас ему и позвоню! — добавляет Ира и идет к двери.

— Хорошо, я не против, расскажи, — хмыкаю ей вслед. На душе стало чуточку легче. Может, и правда пора заканчивать с этим фарсом? То, что сделали эти двое, мне, мягко говоря, совсем не понравилось. Шутки шутками… но отправлять меня в нокаут — это уже предел. Шея до сих пор побаливает, как и голова.

Ира хлопает дверью, причем очень громко и демонстративно, а я решаю поработать. И начинаю штудировать все финансовые отчеты за последние пять лет.

Правда уйти с головой в работу мне не дают мои надсмотрщики.

В час дня они синхронно встают со своих кресел и подходят к моему столу.

— И? — подняв взгляд из-под очков, которые надеваю исключительно ради делового стиля, ибо зрение у меня отменное, смотрю на молчаливых гестаповцев.

— Обедать пора, — отрывисто сообщает один из них.

— Обедайте, — пожимаю плечами и возвращаюсь к экрану.

— Сейчас придет наша смена, — слышу голос второго амбала. — Вам заказать в ресторане что-то особенное?

— Мне приносят обед в кабинет, — цежу сквозь зубы, лишь бы отстали уже.

— Евгений Николаевич настоятельно просил проследить, чтобы вы пообедали вовремя и не в рабочей столовой.

Бросив раздраженный взгляд на этих двоих, понимаю — не отцепятся, да еще и вырубить опять могут. А мне оно надо, чтобы несколько часов кряду голова гудела?

— Пять минут, — выплевываю, не глядя на горилл, и начинаю выключать компьютер.

Спустя пять минут мы втроем выходим из моего кабинета. Закрываю дверь на ключ и в этот момент слышу сдавленные ругательства, а обернувшись, испытываю злорадное удовольствие.

Моя охрана почему-то скрутила Зареченского, придавив того к стене, и очень тщательно обыскивает. Чем заместитель директора, конечно же, очень недоволен. И всячески выказывает своё недовольство, используя обсценную лексику. Я даже заслушалась! Такое чувство, что где-то в подворотне у пивнушки нахожусь, а не в головном офисе нефтеперерабатывающего завода.

— Вы еще пожалеете, — рычит Зареченский, когда охранники наконец-то его отпускают. — Ярова! Это твоих рук дело? Я на тебя в суд подам! Ты что тут устроила, кого притащила в офис!

Боже, какой же он все-таки отвратный. Лицо налилось кровью, искажено от злости, изо рта вылетают слюни. И этот мужчина когда-то казался мне симпатичным, и я даже задумывалась о серьезных отношениях с ним?

М-да… Видимо, на тот момент у меня было какое-то обострение. Иначе я свой порыв никак не могу объяснить.

Когда Зареченский уже заходит на третий круг, один из охранников слегка дергает меня за локоть в направлении лифта и тихо шепчет про обед.

— Уймитесь уже, Михаил Анатольевич, — бросаю ленивым тоном. — Время час ноль пять, я на обед опаздываю. И эту охрану нанял мой муж, Тарасенко Евгений Николаевич, можете все претензии предъявлять ему.

— Кто? Муж? — лицо Зареченского вытягивается от удивления, и мне даже на пару мгновений становится обидно. Ага, ну конечно, кто ж меня такую вообще возьмет, да еще и в жены? И поэтому, раздвинув губы как можно шире и показав почти все свои тридцать два, я бодро киваю:

— Ага, я замуж вышла на днях.

И, по дуге обойдя замдиректора, иду к лифту.

— Ты куда? У меня к тебе разговор серьезный, — выходит из ступора Зареченский, когда спустя целых три минуты в стороны разъезжаются дверцы лифта.

— На обед, — отвечает за меня один из охранников, не забывая подталкивать меня под локоток в лифт, держа при этом очень крепко. Я бы даже сказала — слишком крепко. Чую, синяк будет.