– Думаю, она не пришла в восторг от этой штуки. – Я махнула на переноску и прохладно осведомилась: – Зачем это вообще? Она и так за тобой по пятам ходит, как привязанная.

– Лишним не будет, – только и ответил Руслан.

Боковым зрением я заметила движение неподалеку и, приглядевшись, увидела сидящую под кустом шиповника кошку. Укрывшись в тени, она наблюдала за нами, как мне показалось, с настороженным видом.

– Жордонелла, – позвала я, сделав к ней пару шагов.

Кошка насторожилась еще больше.

– Жора, – раздался позади резкий голос Руса. – Иди сюда! Жора, – уже немного мягче.

Поколебавшись, она все-таки выбралась из кустов. Прошла чуть больше половины пути и остановилась, подергивая кончиком хвоста. Как будто сомневалась в том, что нужно делать то, что она делает. Это странное, непонятное поведение вызвало во мне тревогу.

Руслан терял терпение. Было впечатление, что он готов схватить Жордонеллу за шкирку и просто зашвырнуть в машину.

– Ты ее пугаешь, – заметила я. – Руслан, что случилось? Это путешествие… Это ведь не просто путешествие?

Я смотрела на него, ожидая ответа, и знала, что не дождусь. Трехцветка наконец подошла. Стоило ей сделать это, Руслан действительно схватил ее – резко, достаточно грубо – и, наградив несколькими нелестными словами, отправил на заднее сиденье. Захлопнул дверку и, открыв передо мной переднюю, помог усесться. Посмотрев в зеркало, я увидела забившуюся в угол трехцветку. Тревога усилилась, но прислушаться к ней я не успела: Рус уселся за руль. Я всмотрелась в его лицо. Мрачный, за эти дни он как будто осунулся. Венка на виске была хорошо заметна, и я дотянулась до нее, прикоснулась кончиками пальцев.

– Ева. – Он достаточно крепко перехватил мое запястье. Посмотрел в глаза. – Не нужно.

– Почему? – спросила я тихо, не отводя взгляда. – У тебя проблемы? Скажи, Руслан.

Пальцы его сомкнулись еще крепче. Ненадолго, на мгновение, и моя рука опять оказалась свободной. Больше коснуться его я не пыталась. Прерывисто выдохнула, когда он дотронулся до костяшек на моей кисти. Прикосновение показалось мне обезличенным настолько, что стало холодно, хотя солнце светило так ярко, что смотреть на него было почти невозможно.

– Эти дни были трудными, – произнес он и завел двигатель.

Я думала, что больше ничего не услышу, уже отвернулась к окну, но прежде, чем машина тронулась с места, Руслан все-таки позвал меня. Мне пришлось сделать глубокий вдох, напомнить себе, до чего довели меня мои собственные желания. Спасенные с корабля девушки (их оказалось пятьдесят три), убитые люди Руса и главная потеря… Главная, невосполнимая для меня и для него. В открытую он не говорил этого. Наверное, лучше бы было, если б он пережил нашу потерю легко. И в то же время я надеялась, что ему не все равно, что внутри него болит так же, как и во мне самой, несмотря на то, что оба мы толком не успели даже осознать, что нас трое.

– Я не буду лезть в твои дела, – пообещала я прежде, чем он успел что-то сказать. – Просто, Руслан… Не держи меня в неведении. Ты же знаешь, что этим делаешь только хуже.

– Не буду, – посмотрев на меня долгим взглядом, все-таки сказал он.

– Тогда что сейчас происходит? Ты мне что-то хотел сейчас сказать? Рус…

– Мы едем в путешествие. – Он опять взял мою руку. Уже не так крепко. Взял и тут же выпустил. – Автодом нам не потребуется.

Я приоткрыла рот. Сама не знала, что хочу сказать или спросить. Черты его лица смягчились, но взгляд оставался жестким. Он так и смотрел до тех пор, пока не сказанные мной слова не превратились в усталый выдох. Я высвободила руку и машинально коснулась своего лица. Тело все еще ныло, хотя порой мне казалось, что та ночь на корабле – обугленный обрывок какого-то кошмара, дурного сна.