Теперь же… Казалось, жизнь заставляет ее снова наизнанку вывернуться. Наружу той самой Веремеевой, которую она так легко на Тихомирову променяла.

Только теперь-то ее уже не спрашивали. Она должна была первую скрипку играть. Должна была держать на плаву то, во что Ваня вложил столько сил и здоровья, чем горел, ради чего жил.

И Кирилл Прудкой ей помогал. Их однокурсник. Тот самый друг, с которым Ваня захудалую первую квартиру снимал, но дело в том… что Кирилл – не Ваня. Отец – не Ваня. Никто не Ваня. А Вани… больше нет.

3. Глава 2

Глава 2

Сон…

– Я не понимаю, Тихомиров… Слышишь? Я не понимаю… – Ксюша сидела на кровати, уже другой, но тоже еще съёмной, квартиры, Ваня же так по комнате носился, что у его молодой жены начинала кружиться голова.

– Что ты не понимаешь, принцесса? У нас получилось! – Иван на секунду остановился, подмигнул, потом снова принялся круги наматывать…

– Ну объясни ты по-человечески! – Ксюша не выдержала, голос повысила, пусть и сама улыбалась. Не понимала, почему Бродяга так радуется, но его эйфория была заразительной.

– Мы будем вышки ставить, Ксень… Нам шанс дают. Соберем пару бригад с Киром… Мотаться придется, но… Получилось, зай…

Он был на взводе. И объяснил так себе, но когда подошел резко, сверху навис, целовать стал – жадно, еще сильнее с каждой секундой заводясь, Ксюша даже не пыталась взбрыкнуть, отказать, потребовать все же объясниться нормально…

Тоже целовала, параллельно пытаясь футболку стянуть.

Они уже два года к тому моменту встречались, три месяца как женаты были, а каждый раз до тел друг друга дорывались, будто впервые… Разговор же только потом получился…

– Мы будем по восточным регионам ездить – наши бригады будут ставить телекоммуникационные вышки, а мы – мониторить. Работа собачья… Но Ксюш… Это шанс такой. Деньги пойдут… Съедем с курятника этого…

Ваня говорил, бесконтрольно поглаживая голое плечо жены, Ксюша же улыбалась, наслаждаясь не столько смыслом сказанного, сколько интонацией. Он доволен. Это главное.

– Я люблю это место. Мне тут нравится…

Она искренне сказала. Ей вообще везде нравилось, где он есть. Да только Ваня все никак в это верить не хотел. Хмыкнул, взглядом комнату окинул, вспомнил ту, в которой она жила, пока от родителей не ушла, хлопнув дверью… Ее спальня, как вся эта квартира. Кровать – размером с эту комнату. Как же… Нравится… Не к этому она привыкла. Не этого заслуживает.

– В нашей квартире тоже понравится. Дождись только…

***

Настоящее…

Ксюша открыла глаза, не поняла сначала, где находится, проморгаться попыталась…

– Вот черт…

Весь день голова болела, не давая покоя. Ни первая таблетка не помогла, ни вторая. Вот она и решила на диван присесть, свет выключить, подышать немножечко…

А потом вырубилась. И снова Ваня. Снова больно. Снова, как живой…

Ксюша посмотрела на часы – восемь вечера. За окном темно уже. Осень как-никак. Октябрь. На телефоне пять пропущенных. Четыре от матери, один от Максима…

Она решила сначала его набрать…

– Ты звонил?

– Узнать хотел, когда и куда вас сопроводить нужно…

– Я на работе еще посидеть хочу… Если надо – отпускай ребят… И сам езжай к семье…

– Вы же знаете, Ксения Игоревна, я не могу… – Ксюша губу закусила, кивнула, не заботясь о том, что он этот жест не увидит и не почувствует…

– Я благодарна тебе очень, Максим. И Ваня… Он тоже был бы очень…

– Вы ведь не верите тому, что о нем говорят?

– Не верю…

– Вы уникальная женщина, Ксения Игоревна… – она улыбнулась грустно, взгляд на фотографию упал, которая на столе стояла. Там не он изображен был. Она.

Это та фотография, которую Ваня тут поставил.