Утро всходит, росу роняя.
И в душе, почему – не знаю,
Чувств весенних высок прилив.
Ветер молит бутон малоти[7],
Льнет к атласной упругой плоти,
Лепестки прохладой обвив.
Не молчи, не ввергай в унынье,
Пусть надежду сулит отныне
Взор твой ясный, что так пуглив.
Полуробко, полусмущенно
Сердце другу открой, спаленный
Дух мой ласкою оживив.
Безутешно, всегда несыто,
Для тебя мое сердце открыто,
Дорогая, пока я жив;
Твоему повинуясь слову,
Сделать все для тебя готово.
Окрыляет любви порыв.
Жизнь отдам, чтобы клад бесценный
Отыскать тебе во вселенной,
Все препятствия сокрушив,
Пусть же воля твоя свершится,
Что ты мне повелишь, царица?
Жена
Дай еще мне немного слив!
Муж
Твоего участья лишенный,
Ухожу я, опустошенный,
Любви покидаю храм.
Пусть сердце твое как льдинка —
Быть может, хотя б слезинка
К твоим упадет ногам?
Постигнешь ли боль разлуки?
Протянешь ли вслед мне руки,
Дав волю любви словам?
Проснется ли чувств томленье?
Узнаешь ли сожаленье,
Что пришлось разлучиться нам?
Найдешь ли себе отраду
В тишине безлюдного сада,
Где место одним лишь снам,
Где век тоске не уняться?..
Чем сможешь ты там заняться?
Жена
Замуж куклу свою отдам.
Из книги «Золотая ладья» («Шонар тори»)
1893
Золотая ладья
Хлещет ливень, и мрак небеса заволок.
Я стою у реки. О, как я одинок!
Мой урожай был к сроку сжат,
У ног моих снопы лежат.
Река размыла перекат,
Блещет стремнины клинок.
Хлещет ливень. Я жду. Я до нитки промок.
Я один на пустынном прибрежном лугу.
Что на том берегу – разглядеть не могу.
Чуть вырисовывает мгла
Штрихи деревьев у села,
А хижины заволокла.
Здесь, на этом пустом берегу,
Ни души. Я один на прибрежном лугу.
Чу! Над бездной реки чья-то песня слышна!
Я узнал эту песню! Все ближе она.
Над лодкой парус распростерт,
Он реет, он полетом горд.
Бессильно бьется в твердый борт
Речная волна.
Эта песнь мне знакома! Все ближе она!
Друг мой, в какой направляешься край?
Погоди! Прошу тебя – не уплывай!
Хотя б на миг причаль! Постой!
Возьми мой урожай с собой!
Потом отчалишь в край любой.
Только мой золотой урожай
Ты в ладью забери. Хочешь – людям отдай!
Все возьми. Все тебе до зерна отдаю.
Погляди, нагрузили мы лодку твою,
Я здесь трудился столько дней!
На ниве я стою своей,
Ни колоска теперь на ней.
Я один у причала стою.
Ты возьми и меня в золотую ладью!
Места нет, места нет, слишком лодка мала,
Много места поклажа моя заняла.
Наш край безмолвен, а над ним
Клубятся тучи, словно дым.
Над полем я стою пустым,
Все я отдал дотла.
Далеко золотая ладья уплыла.
Пробный камень
Пропыленный, косматый безумец идет,
Он жаждет в пути камень пробный найти,
Губы сжав, шагает вперед и вперед,
Он бесплотен, как дух, безмолвен и глух,
Лишь глаза не погасли. Горят в ночи,
Словно два светляка, словно два уголька,
Каждый камень ощупывают их лучи,
К тем, кто бедно одет, в людях жалости нет,
Не накормят, не пустят тебя на порог.
Ты в пыли, в грязи – ни о чем не проси,
Кто к тебе снизойдет? – ты нищ и убог!
Сколько бед и невзгод! Но скиталец бредет,
Гордится свободою и нищетой.
Он всегда презирал благородный металл,
Пробный камень дороже казны золотой.
Море вздыбилось, море скитальцу грозит,
На пути, как стена, вырастает волна,
Глядит, не мигая, бездонный зенит,
Хохочут ветра, и с утра до утра
Море злобно смеется оскалом волны.
Над сверканьем вод утром солнце встает,
Вечерами всплывает светильник луны.
Стихнет шторм – и тогда что-то шепчет вода;
Океану поручено тайну беречь,
Но поведать он рад, где скрывается клад.
О! Когда б могли мы понять его речь!
Не томясь, не скорбя, он поет для себя,