У меня был месяц переубедить Лейсан, что она ошибалась. Ведь сам я поплыл окончательно и бесповоротно. Влюбился до беспамятства. Я лично отвозил ее в аэропорт, у меня руки приросли к рулю, когда подъехали: я не хотел и не мог ее отпустить, и я не отпустил! Развернул машину и увез обратно в город. Лейсан позволила мне это. Мы поженились через месяц. Четыре года душа в душу, вдвоем. Теперь нас будет трое…

Взгляд в зеркало – несколько машин парковались напротив крыльца, где толпились встречающие. Я тоже вышел.

Поздоровался с тестем и тещей и своей родней. Шум, гам, веселье, а меня продолжало крутить странной дрожащей внутри тревогой. Откуда взялась, ведь не было ее? Чем больше становился живот у жены, тем сильнее мне точили душу странные страхи. Несвойственные мне, чужие, но мои…

– Держи, папаша, – медсестра на выписке вручила мне атласный конверт с пищащим красным комочком. Я уже понял, что дети не рождались как в рекламе подгузников – румяные и щекастые. Дети три дня отроду красные, сморщенные и похожие на лепреконов.

– Спасибо, любимая, – коротко поцеловал жену и подарил большой букет пионов, которые она обожала.

Суета, поздравления, фотографии – мы не могли выдохнуть. Дома был накрыт стол для гостей. Я стоял в центре гостиной и держал на руках сына:

– Даян, – нарек его и произнес молитву.

Лейсан пошла кормить и укладывать ребенка, а я слушал пожелания сыну и нам, вкусно ел, улыбался, но мне хотелось все оставить и броситься наверх, в нашу спальню. В доме была прекрасная детская, но подруги и родня насоветовали жене, что тяжело будет бегать в ночи на кормление, поэтому колыбель пока в нашей комнате.

Мне хотелось посмотреть на них и ощутить отцовские чувства, нежность, любовь, желание оберегать и заботиться. Пока я растерян и смущен, и не понимал, почему меня трясло, когда подходил к спальне.

Я открыл дверь и увидел жену: Лейсан с оголенной грудью, полной, сочившейся молоком пыталась вставить сосок в рот Даяна. Он хныкал и отказывался. Она продолжала пытаться и тихим голосом уговаривать сына.

Медленно прикрыл дверь и прислонился лбом к стене. Такая милая семейная идиллия, но мне было страшно к ним подходить. Вдруг все испорчу? Если не справлюсь? Если не по люблю сына? Я был третьим у родителей, у меня было все, кроме внимания отца с матерью. Я не хотел стать таким же, очень не хотел.

Гости уже ушли, а домработница, которая приходила каждые две недели или на важные события, убрала со стола и тоже спешила домой.

– Амир Каримович, доброй ночи и примите еще раз мои самые искренние поздравления.

– Спасибо, Эльза Марковна. Я вызову вам такси, – взялся за телефон.

– Да я на метро…

– Не спорьте, – оборвал причитания. Метро не близко, а на улице дождь накрапывал. Она ушла, а я достал бутылку коньяка и налил себе. Застолье у нас было без алкоголя, а мне срочно нужно расслабиться. Внутри весь натянутыми струнами опутан.

Я так соскучился по жене, но не мог к ней подойти. Так у них там интимно и правильно с сыном, что отчего-то чувствовал себя лишним. Между нами и секса давно не было: месяц назад еще назначили половой покой. Мы, конечно, выкручивались, но это не то: хочется близости, обоюдных стонов, вспотевших от страсти тел, эх.

– Уснул, – жена спустилась в гостиную. Выглядела уставшей. Лейсан переоделась в шелковый халат с кружевными вставками и собрала свои шикарные густые волосы в пучок.

– Иди сюда, Леся, – поставил стакан и привлек жену на колени. – Соскучился, любовь моя, – прижался к ней, пытаясь отыскать ее запах за всеми этими присыпками, детскими кремами и сладким запахом чего-то… – Что это? – провел пальцем в районе соска, где расплывалось пятно.