Краем бокового зрения она увидела, что рот теперь открылся у ошеломленной Михеевой. Кажется, женщина даже тихо хихикнула. А вот на Волкова Анна смотреть не решалась. После ее дерзкого, даже наглого заявления, пространство комнаты угрожающе сузилось, а в голове тут же зазвучала шестая симфония Чайковского. Патетическая, которая была своего рода посвященна приближающейся скорой смерти. Анна тут же пожалела о своих словах. Во-первых, если бы не Станислав Георгиевич, ее бы вчера убили. Во-вторых, из всех состоятельных и могущественных друзей отца, он единственный, кто протянул руку помощи бедной сироте. Он не заслуживал этих несправедливых слов. Анна хотела было уже извиниться за свой едкий выпад, как услышала громовой бас:

― Светлана Михайловна, добавьте в контракт пункты, о которых так любезно попросила Анна Александровна.

Адвокат вышла из конференц-зала, и Анна с ужасом подумала, что осталась наедине с разъяренным Волковым. Он оперся на мужественную руку, угрожающе согнувшись над девушкой. От его близости по телу пробежала волна мелких волнующих мурашек, а в нос ударил приятный запах его мускатного парфюма с легкой кислинкой. Анна уставилась на его длинные пальцы и отчего-то подумала, что его крупная ладонь точно бы справилась с легато в две, а то и три октавы. А также, вполне могла бы придушить ее в одно мгновение.

― Меня отец просил не менять фамилию после свадьбы, – набравшись смелости, пролепетала она. – Я не хотела вас обидеть. Правда. Просто… после всего, что случилось… я… на меня что-то нашло… и мне… я…

― Вы больше никому не верите, – подытожил ее невнятное объяснение быстро взявший себя в руки Волков.

― Мне страшно, – честно призналась она. – И я не совсем понимаю… зачем вы это делаете? Почему выручаете меня?

― Я мог помочь вашему отцу, но находился за границей. Если бы я никуда не уехал, он был бы жив, – признался Волков, отводя от нее взгляд.

― Вы ни в чем не виноваты, – прошептала Анна, нервно теребя пальцы. – Если бы не вы… вчера меня могли убить. Я уверена, что папа был бы вам очень благодарен за то, что вы оказались рядом со мной. И я еще раз прошу прощения, если я вас задела и…

― Анна Александровна, никогда не извиняйтесь за то, что защищаете свои интересы, – перебил Волков, ухмыляясь. – Вы не правы. Ваш отец никогда не был доверчивым. Он был порядочным, но достаточно... упертым партнером.

Олигарх деликатно намекнул, что папин характер зачастую был откровенно скверным, а о его упертости можно было слагать легенды. Анна улыбнулась. А затем ее плечи опустились, улыбка померкла, а глаза моментально увлажнились.

― Станислав Георгиевич, а вы, правда, их накажете? – спросила она, вглядываясь глазами полными слез в жесткое, но красивое мужское лицо. В этот момент ей показалось, что Волков перестал дышать. Он долго смотрел на нее, не отрываясь, затем медленно перевел взгляд на ее губы. Олигарх снова стал напоминать хищника перед нападением на жертву. Когда воздух наполняется острой опасностью, все мышцы напряжены, а зверь замер на мгновение перед стремительной атакой. От его пронзительного чувственного взгляда рот девушки приоткрылся сам собой, и Анна невольно облизнула губы. Ее сердце грохотало, щеки снова залились румянцем, а по телу пробежала непонятная волна предвкушения. Ноздри мужчины расширились, кадык дернулся, а зрачки увеличились. Казалось, пройдет еще секунда, и Станислав Георгиевич… ее поцелует!

― Все готово, – прервала это сущее безумство, входящая в кабинет Михеева. Олигарх резко отошел от девушки и сел в кресло рядом с адвокатом. Она подвинула им документы, и после того как они поставили подпись, Волков деловым тоном сообщил: