– Он обещал прийти, – спокойно проговорила Алаида, сочувственно наблюдая за смущённой девушкой.

Нет, она не осуждала свою подругу: Берг был завидным женихом для многих благородных родов, вот только сын не проявлял никакого интереса к таким вот знакомствам. Как он сам говорил: “Если сердце молчит, значит, моё время не пришло”. Наверняка у него кто-то был, но Алаида никогда не любопытничала и не лезла к нему со своими вопросами и советами.

Дверь распахнулась, к ним на балкон ворвался взволнованный Берг – нынешний ректор академии Шагос; Талэк уже лет пять как отошёл от дел, передав управление учебным заведением своему сыну.

– Не могу найти старейшин, – начал Берг без предисловий, совершенно игнорируя тот факт, что юная дева при его появлении испуганно вскрикнула и пошатнулась. – Алаида, ты, случайно, не знаешь, где отец? – Он уважал и по-своему даже любил жену отца, но почему-то за эти годы так и не смог ни разу назвать её “мамой”, видно, зверь должен чувствовать свою кровь. – Наверняка же с ними.

– Берг, пожалуйста, поздоровайся, – Алаида с любовью во взгляде улыбнулась наследнику. – У нас в гостях Валерия со своей дочерью Элейн.

– Здравствуйте, – коротко бросил Берг, едва скользнув равнодушным взглядом по худенькой нескладной фигуре юной девушки. – С удовольствием с вами поболтал бы, но у меня дело, не терпящее отлагательств, поэтому прошу простить моё недостойное поведение.

– Что случилось? – встревоженно спросила Алаида; она как никто чувствовала душевное состояние наследника.

– У нас в этом году среди участников кифийка, – не вдаваясь в подробности, быстро ответил Берг. – И я правда очень спешу.

Женщины в ужасе переглянулись между собой: об этом не принято было говорить, но все знали, что именно воительница с Меотии стала причиной того, что Хакон Берлог по доброй воле обратился в зверя и ушёл жить в леса. А так как у него не было наследников, замок, академия и все его земли отошли ближайшим его родственникам – Берризам.

– Старейшины, в том числе и твой отец, сегодня решили наблюдать за отборочными с восточной башни, – быстро заговорила Алаида. – Видите ли, там лучше обзор и не так припекает солнышко.

– Понял. – И Берг тут же исчез с балкона, словно и не было его здесь вовсе.

– Интересно, что произошло? – Валерия провожала задумчивым взглядом молодого Берриза. – И зачем ему понадобились старейшины? – Вздрогнула, когда дверь с глухим звуком закрылась за Бергом.

– Наверняка хочет попросить разрешения отправить кифийку из Шагоса без права прохождения отборочных соревнований, – ответила ей Алаида. – А для этого нужно письмо от старейшин рода и какая-нибудь веская причина, по которой воительнице с Меотии будет отказано в обучении в стенах Шагоса.

– Думаю, навряд ли они на такое пойдут, – Валерия скептически поджала нижнюю губу.

– Пойдут, – уверенно произнесла хозяйка дома, возвращаясь к наблюдению за площадью. – Они не привечают кифийских воительниц после последнего случая.

– Алаида, я, конечно, кое-что слышала о той давней истории, но всё это лишь слухи, никто точно не знает, что на самом деле произошло с Берлогом. Тебе, случайно, Талэк не рассказывал об этом? – как бы между прочим поинтересовалась Валерия, делая вид, что что-то рассматривает на площади; её дочь перестала дрожать и, затаив дыхание, ожидала ответа хозяйки замка.

– Нет, Талэк мне об этом ничего не рассказывал. Я знаю только то, что и все остальные: Хакон Берлог нашёл свою истинную пару и не смог её удержать возле себя. А говорят, без своей половины оборотни в прямом смысле сходят с ума. И в какой-то момент для Ханока мир потерял все краски, исчезло желание жить дальше, и он постепенно превратился в зверя, а со временем и вовсе ушёл в леса.